Затем мы перейдём к земному бытию, в котором мы живём в нашей непосредственной современности, как в предоставленной нам реальности. Она не является чем–то таким, по отношению к чему мы, живя внутри неё, имели бы потребность художественным образом ставить её перед собой. Напротив, то, что человек ощущает как потребность создавать, исходя из себя, нечто художественное, не исчерпывается тем, что он в архитектуре, скульптуре и живописи как бы воссоздаёт своё космическое прошлое, исходя из насажденной в нас памяти. Художественная потребность заходит дальше. И если мы исследуем духовную основу этого дальнейшего продвижения художественной потребности, мы должны найти её в том, что в «Очерке тайноведения» после описания сатурнического, солнечного, лунного и земного бытия эскизно изображено в качестве дальнейших ступеней развития, как бытие Юпитера, Венеры и Вулкана, а также дано далее, как описание процесса посвящения, который, главным образом, является внутренним человеческим процессом. Эти процессы инициации надо представлять себя так, что они, в том виде, как они выступают нам навстречу сегодня, являются началом важнейших преобразований человеческой земной жизни, и вообще человеческой жизни в будущем. Разве не обстоит дело так, что по отношению к человеческой земной жизни можно почувствовать, если ощущать более глубоко: ах! Эта земная жизнь человека; насколько человек осознает её, она протекает так, что человек кажется самому себе сиротой в Космосе, кажется брошенным ребенком Космоса, можно даже сказать заблудшим странником Космоса.
Но всё же, человек в своём повседневном сознании, в своём бодрствующем сознании не знает, как осуществлялось то, что возникало вследствие сатурнического, солнечного и лунного бытия, что живёт в нём; он также не знает, что возникнет из него в том, что должно стать бытием или состоянием Юпитера, Венеры и Вулкана. Не зная своих первоистоков, без знания своего будущего, человек заблуждается в пропасти земной юдоли. Порой он может чувствовать себя крепким благодаря своему сознанию и быть уверенным в своём будущем, но предметно–вещественным образом, ни прошлого, ни будущего земному человеку измерить не дано. Тем не менее, перед душой человека будет выступать то, что может стать вождём в надежном жизненном направлении, которое будет дано, если люди познакомятся с тем, что даётся им как направляющая линия в законах инициации; тех законах, которые в древности ещё представляли собой некое наследие богов, которым были наделены люди, и которое выступало как атавистическое ясновидение. Это наследие, однако, по мере нашего вживания в будущее, должно всё больше и больше охватывать человека и формировать его внутренние душевные силы.
Несомненно, этот путь, эта тропа инициации имеет две стороны. Одна сторона состоит в том, что человек посредством инициации знакомится с тайнами, с загадками бытия; в том, что посредством инициации он вступает в духовные переживания бытия. Но другая сторона в том, что мы можем назвать более субъективной, в большей степени, разыгрывающейся в душе инициацией. Это как бы то, перед чем люди по большей части в страхе отступают, поскольку на самом деле она такова, что не относится к приятным душевным переживаниям, которым душа предается с легкостью или которым она хотела бы предаться. Имеется некая шкала, необыкновенно подробная шкала внутренних переживаний, для тех, кто постепенно должен вести свои внутренние переживания к инициации. Преодоление, высвобождение, сопротивление и спасение — они видоизменяются разнообразнейшим образом во внутренних переживаниях на пути инициации: тут человек должен проделать всё то, что позволит почувствовать душу так, как если бы эта душа вдруг стала совершенно чуждой себе, как если бы она обрушилась в пропасть, где она должна чувствовать себя, как если бы она была вечно потерянной, и никогда не могла бы снова обрести того, чем она обладала в какое–либо время жизни. Это может подвергнуть душу бесконечному ошеломлению, оцепенению и печали, вследствие утраты уже достигнутого бытия. А затем душа снова может подвергнуться тому, как если бы она должна была раздробиться, должна была бы перейти в бесконечную множественность, во все те существа, из которых составлен Космос. Но затем снова приходит настроение, как если бы она должна была бы чувствовать себя странствующей через существ Вселенной, становясь родственной с сущностью одного, затем опять — таки, оставляя эту сущность, становиться родственной с сущностью другого, как я это описал в моей книге «Порог духовного мира», где я изобразил переживания, которые всегда связаны с болезненными лишениями, с болезненными потерями, когда они переживаются в отдельности. В конце концов, душа может пережить нечто, где она, так сказать, претерпевает радикальное преображение, при котором душа должна решиться на то, что может быть выражено словами: ты теперь должен на некоторое время потерять себя самого, оттолкнуться от себя самого, но ты должен верить, что, в то время, когда ты потеряешь самого себя, в то время, когда ты отталкиваешься от самого себя, существо, которое покоится в далях божественных иерархий, хранит тебя и даст тебе снова обрести себя, после того, как ты потерял себя. — Таково прохождение через рождение и смерть. Это то, что следует проделать в числе переживаний, ведущих к посвящению.