Когда в духовный мир вступают через терцию, то чувствуют сильную, ещё более сильную слабость. Если человек вступает в спиритуальный мир так, то он будет чувствовать, что был, в сущности, слаб в физически–чувственном мире, слаб по отношению к его спиритуальному содержанию. Но по отношению к терции, — ведь он становится звуком, он сам становится терцией, — человек чувствует, что тут, по ту сторону, есть друзья, которые сами не являются терциями, но которые подступают к нему сообразно тому, как был он подготовлен в физически–чувственном мире. В то время как при проникновении в спиритуальный мир через секунду, имеется как бы тихое звучание многих тонов, с которыми человек живет сообща, — то при проникновении через терцию, навстречу человеку звучат как бы дружественные тона. Те, кто хотели бы стать композиторами, должны проникать в спиритуальным мир в особенности через терцию, ибо в этом случае им даются последовательности звуков, музыкальные композиции, побуждающие их художественное творчество. Не всегда эти дружественные звуки бывают одними и теми же для человека, но их род зависит от того, каким человек был в своем настроении, переживании, темпераменте, короче, какой образ жизни он вёл, если он вступает в духовную жизнь через терцию; при этом даётся бесконечное многообразие мира звуков.
Если же в духовный мир проникают через кварту, то имеют достойное внимания переживание: переживают, что теперь ни с какой стороны не всплывают никакие другие звуки, но то самое, что уже всплыло, что было пережито на опыте с терцией, живет в душе в легко приходящих воспоминаниях. Тогда, живя дальше со своими звуковыми воспоминаниями, — проникнув в спиритуальный мир через кварту, — обнаруживают, что эти звуковые воспоминания все время принимают разную окраску, что они, то развиваются до ярчайшей светлости, радости, то впадают в депресию крайний печали, — становятся то солнечно светлыми, то траурными вплоть до могильного покоя. Темперация голоса, повышение и понижение звука, короче, ход изменение настроения музыкального произведения, задаётся таким путем, посредством этих музыкальных воспоминаний.
Квинта дает более субъективные опыты и переживания; она действует, стимулируя и обогащая душевное переживание. Она действует подобно некой волшебной палочке, расколдовывая тайны мира звука из непостижимых глубин.
Такие переживания человек будет иметь, тогда, когда общаются с вещами и явлениями окружающего мира, не просто глядя на них, слушая их, но когда их внутренне переживают. Благодаря переживанию такого рода относительно цвета и звука, но также и относительно форм, короче, относительно всего художественного, может быть найден путь, по которому надо пойти человечеству, чтобы вообще выйти из чисто внешнего отношения к вещам и событиям, — что является признаком материалистической эпохи, — и проникнуть во внутренние глубины вещей, в их тайны.
Тогда к человеку придет сознание, — в высшей степени значительное сознание, — об его связи с Божественно–духовными силами, которые руководят им и ведут его через мир, но для материалистического сознания остаются на уровне подсознания. И тогда, прежде всего, выступит нечто подобное внутреннему переживанию тех сил, которые, например, проводят человека от одной инкарнации к другой.
Если мы не растопим локомотив, он не поедет вперед по железнодорожному пути. Силы, приводящие к свершениям в мире, должны непрестанно побуждаться. Так должны побуждаться и те силы, которые толкают человека вперед. Но человек должен учиться знанию о своей связи с этими силами.
Мне пришлось получить следующий достойный внимания опыт. Был один правовед, один адвокат, очень известный в одном месте, где я какое–то время жил; один крайне знаменитый адвокат, к которому люди прямо–таки стекались, считая, что именно он должен вести труднейшие процессы. Так оно и было во многих случаях. Его адвокатская диалектика была исключительна, и люди, которые его знали, с большим почтением относились к его адвокатской диалектике. Ему дали вести один трудный процесс одного богатого человека. Дело шло о наложении большого штрафа на этого богатого человека в результате процесса, в случае вынесения обвинительного приговора. Адвокат напрягал самую изощрённую диалектику, проявлял удивительнейшую адвокатскую ловкость. Он выступал с длинной речью, и в аудитории сложилось впечатление, что если присяжные, — а дело разбиралось в суде присяжных, — не оправдают обвиняемого, то неизвестно будет, где же должны находится пределы адвокатского искусства! Все, кто слышал, какую невероятную последовательность проявил адвокат, были уверены, что присяжные сейчас удаляться, чтобы оправдать обвиняемого.