Но может случиться так, что эта жизнь вожделений во время сна станет столь сильной, что человек разовьёт эти вожделения, не только будучи вне своих физического тела и эфирного тела, но, до известной степени, станет таким алчным, что частично захватит внутренний мир своего физического и эфирного тела. Таким образом, он со своим вожделением подступит к крайним окончаниям своих нервных и кровеносных путей, он до некоторой степени через органы чувств погрузится в себя извне, погрузится в окончания нервных путей и путей кровообращения.
В древности, когда боги еще до некоторой степени помогали людям при таких переживаниях, такое явление было чем–то правомерным, было чем–то благим. Люди, которые совершали нечто великое для своего народа, как древнееврейские пророки, совершали то, что они совершали; они обладали пророческим даром потому, что использовали огромную любовь именно к крови и нервной системе своего народа, так что сами они в состоянии сна не хотели отдаляться от того, что жило в этом народе физически. Они, — эти пророки иудейской древности, — были охвачены таким жадным стремлением, наполнены такой любовью, что и во сне хотели быть связанными с кровью своего народа, народа, к которому они принадлежали. Тем самым они приходили к их дару пророчества.
Такова физиологическая основа, физиологический источник этого пророческого дара; только что описанное вызывало прекрасные, величественные результаты. Пророки отдельных народов являются столь значительными для своего народа именно потому, что они сами, будучи вне физического тела, только что описанным образом жили со своим физическим телом.
Как было сказано, до первой половины 19 столетия в жизни человечества ещё существовало некое сознание об этих связях. И если перед этим названное и характеризованное ясновидение называлось пифическим, то ясновидение, о котором я только что говорил, назвалось пророческим; в его случае человек с тем, что иначе должно было бы находиться в время сна вне физического тела и эфирного тела, оказывалось погруженным в кровь и нервные пути физического тела.
Исследуя литературу первой половины 19 века, вы найдете описания, — пусть даже не с такой точностью и пунктуальностью, как может это описывать новая духовная наука сегодня, — вы найдете описание пифического, и пророческого ясновидения. Сегодня об этой разнице больше не знают, поскольку больше не могут понять то, что читают в книгах первой половины 19 века о пифическом и пророческом ясновидении. Однако оба эти вида ясновидения сегодня уже не таковы, чтобы действительно способствовать поступательному развитию человечества. Обе эти формы ясновидения имели ценность в древности. Сегодняшнее ясновидение должно в будущем развиваться всё больше и больше. Оно не может возникнуть ни вследствие того, что мы наслаждаемся тем, что во время дневного бодрствования пронизывает наше тело изнутри, ни вследствие того, что мы в состоянии, подобном сну погружаемся снаружи в это тело из любви, — не к себе самим, но к той части человека, к которой принадлежит наше тело. И то, и другое положение являются устаревшими.
Сегодняшнее ясновидение должно возникать так, что оно наступает как нечто третье; как нечто, не являющееся ни идущим снаружи любвеобильным захватом физического тела, ни идущим изнутри довольствованием этим физическим телом. Как то, что живет внутри и может довольствоваться нашим телом, пронизывая его изнутри, так и то, что внешним образом может вторгаться в наше тело снаружи, — и то, и другое должны выйти из тела; и то, и другое, — для появления сегодняшнего ясновидениея, — должны, в пределах инкарнации между рождением и смертью, — быть связаны с телом лишь настолько, чтобы ни изнутри, ни снаружи не довольствоваться любовно кровью и нервами; нет, необходимо сохранять связь с телом при чистом отказе от такого самонаслаждения или самолюбования. Несмотря на это, связь с телом, безусловно, должна иметь место, ибо иначе это означало бы смерть. Человек должен оставаться связанным с телом, которое принадлежит ему в физической инкарнации на Земле, оставаться связанным с этим телом посредством тех членов, которые в некотором роде далеко, или, по крайней мере, относительно далеко отстоят от деятельности крови и нервной деятельности. Должно произойти высвобождение от деятельности крови и нервов.