Можно сказать, что до 15, 16 столетий человек стоял по отношению к своей речи так, что он ещё кое–что улавливал от живого переживания элементарной духовности, имевшей место в речи. В нём ещё действовало то, что наличествует в речи как духовность, ибо речь является в некотором отношении более гениальной, более духовной, чем отдельный человеческий индивидуум. Сегодня только иногда замечают, как человек из, так сказать, материалистического образа мыслей возвращается к ощущению гениальной духовности речи.
Однажды я на одном очень ясном, даже тривиальном примере в этом месте указывал на то, как можно вследствие своего образа мыслей особенным образом, так сказать, выйти из материалистической роли современности. Это, в сущности, ещё делают многие люди, однако они сами не сразу осознают это. Если кто–либо, например, путешествуя по Рейну говорит о «старом Рейне», что он имеет в виду? Несомненно, он что–то ощущает. Но, что же именно, что он имеет в виду? Я не думаю, что, говоря о «старом Рейне», люди имеют виду речное русло, выемку в земле. Это было бы единственным, что осталось. Но, что же должно было быть «старым Рейном» в ином случае, этого не могут открыть; конечно, вода совершенно новая, она утекает всё дальше, и если вы попытаетесь найти нечто древнее, кроме полого, вымытого речного русла, вы ничего найти не сможете. Старый Рейн! Речь гениальнее, чем человек, ибо, само собой разумеется, что в речи подразумевается, — пусть даже люди и не осознают этого, — речной бог Рейна! Элементарное существо, которое принадлежит ему, обозначают вполне адекватно, если говорят: старый Рейн.
Это грубый пример. Речь повсюду проникнута такой спиритуальностью, такой верой в духовность. И у всех народов Европы в течение четвертого послеатлантического культурного периода вплоть до 15, 16 веков в природу человеческой души было заложено чувство этой связи с духовностью, осуществляемой через речь. Если же этого не замечают, то не имеют и правильного чувства по отношению к началу Евангелия от Иоанна. Ибо к тому, что стоит в начале Евангелия от Иоанна: «В начале было слово», ещё вело сознание, как в том, чем является слово во всей человеческой организации и в человеческой жизни, даётся, — прежде всего, посредством элементарной духовности, — связь человека со всем миром, который лежит за чувственным миром.
Если мы рассматриваем жизнь людей с помощью средств духовной науки, рассматриваем, как протекала эта жизнь в течение столетий средневековья, вплоть до нового времени, мы на самом деле находим, — если мы можем всматриваться в эти души, — что отношение человека к его речи было иным в течение четвертого послеатлантического культурного периода, причем даже в последней фазе этого периода, до 14, 15 столетий. Люди слышали во всём, что они говорили как бы некий нижний, добавочный тон, правильный добавочный тон. Этому больше не верят, поскольку сегодня человек живет лишь в материальном начале звуков речи. Нечто духовное звучало совместно, как бы отзвук того же самого в нижней октаве. Если человек говорил, или слушал как говорят, звучало совместно с этим нечто такое, что не было дифференцировано в зависимости от той или иной речи; это было нечто общечеловеческое. Действительно можно сказать: если испытывают во всей полноте человеческое переживание в раскрытии, расцвете отдельных языков, то этот расцвет человечество переживает сегодня как дрожание звуков в ухе, переживают эти звуки как нечто, имеющее смысловое значение. Раньше, напротив, переживали погружение всех элементов речи в то, что звучало совместно и что не дифференцировалось по отдельным языкам. Границей между одним и другим переживанием являлись 15. — 16 столетия. Человечество было оторвано от Гения речи.
Никто не сможет понять тот существенный толчок, который был дан человечеству в 15, 16, 17 веках, если он не учтёт этого своеобразного помрачения дополнительных нижних тонов в человеческом речевом переживании. Люди нечто утратили; это осуществлялось в рамках событий времени, будь это борьба, будь это мирный труд. Человеческие души переживали это вплоть до названного момента времени. Во всём человеческая душа сопереживала этот отголосок тех дополнительных нижних тонов при переживании речи. Поэтому вся история перед этим моментом времени носит иной отпечаток, чем после него. Занимаясь духовной наукой надо, я бы сказал, воспитывать духовное ухо для этих отзвуков, переживание которых в средневековье было совсем иным, нежели сегодня, поскольку человеческие души совсем иначе переживают то, что могло быть пережито тогда.