Две дьявольские женщины нужны были мистификаторам для того, чтобы в дальнейшем одну из них или обеих заставить раскаяться и обратиться к истинной вере. Забегая вперед, скажем, что эта благочестивая миссия выпала на долю Дианы Воган.
Как и ранее в книгах Таксиля, так и здесь выражалась полная преданность римскому папе и готовность служить ему всеми мыслимыми средствами. Книга Батайля заканчивалась следующей, несколько двусмысленной, формулой: «Кладу свое перо с преклонением к ногам его святейшества. Оно всегда готово опровергнуть то, что папа признает изложенным недостаточно достоверно». По существу, это означало признание: автор согласен и впредь написать все, что папа признает нужным, а это значит, что написанное ранее надо считать не истинным, а лишь продиктованным интересами церкви. Такие прозрачные намеки содержатся и в опусах Таксиля.
Отклики на книгу Батайля, притом самые восторженные, не замедлили появиться в католической печати. Официальный орган ордена бенедиктинцев «Revue Bénédictine», изложив содержание книги, заключил свою рецензию пожеланием, чтобы «произведение Батайля находилось в руках всех католических священников и вообще всех католиков» и предложением издать его возможно большим тиражом по дешевой цене. Уже знакомый нам каноник Мустель опубликовал рецензию в редактируемом им журнале. Он писал: «В ряде ярких картин д-р Батайль показывает нам выразительно и образно то, что, в общем, давно уже известно и подтверждается достоверными документами. Разъяснение этого мы получили от многих авторитетных лиц — монахов, священников и епископов». Хакс сказал по этому поводу Таксилю:
— Хорошо усвоил этот дурак мои уроки. Я ведь ему говорил, что церковь давно знает все, что мы пишем, мы же только подтверждаем…
— Так-так, — ответил Таксиль, — она и впредь будет знать все, что мы высосем из пальца.
Вскоре ряды самоотверженных воителей против палладизма пополнились еще одним храбрым бойцом.
14
Итальянец Доменико Марджиотта именовал себя профессором литературы и философии, а также кавалером ордена Гроба Господня. К сему еще прибавлялась целая дюжина специально масонских званий, каждому из которых предшествовала приставка экс — бывший: глава ложи такой-то и такой-то, и третьей, и десятой, и наконец — «бывший суверенный великий генеральный инспектор 33…» Инспектор чего — неясно, важно, что — великий и генеральный и что носитель 33-й степени посвящения… Где профессорствует синьор Марджиотта — тоже неизвестно. Но ученость его несомненна. Во всяком случае, она ярко проявилась в первом же антимасонском произведении профессора «Адриано Лемми, верховный глава франкмасонства», изданном в Париже в 1894 году.
Мы не располагаем сведениями о том, где и как Марджиотта вступил в контакт с Таксилем и Хаксом. Но книга его снабжена предисловием, подписанным Батайлем, — стало быть, такой контакт был уже налажен в период, предшествовавший выходу первой книги Марджиотты. Помимо предисловия Батайля, изложение в книге предварялось еще одним, рекомендовавшим ее, документом, причем трудно сказать, какой из этих документов выглядел в данной ситуации более авторитетным: мы имеем в виду личное письмо Марджиотте от гренобльского архиепископа Фава, датированное 4 августа 1894 года.
Его высокопреосвященство сообщает Марджиотте, что оно получило огромное удовольствие от визита, недавно последним ему нанесенного. Заодно он обещает, что, если Диана Воган («о которой вы мне говорили») последует его примеру и, отойдя от палладизма, приедет к нему, архиепископу, она будет встречена с полным радушием. В остальном содержание письма сводится к пышным комплиментам по адресу Марджиотты за то, что он храбро сражается с врагом бога, и к призыву «не вкладывать меч в ножны» до тех пор, пока сатаномасонство не будет окончательно уничтожено. Архиепископ опасается, что читатели Марджиотты «с трудом поверят его разоблачениям», но тут же высказывает надежду, что «откровенность, которой дышат его письма, и подтверждающие документы не преминут произвести должное впечатление». Такое впечатление было книгой Марджиотты произведено.