На следующий день после смерти официальная газета «Винер цайтунг» сообщила в короткой статье, что его императорское высочество, кронпринц Рудольф, накануне внезапно умер от паралича сердца в Майерлинге. Телеграммы подобного содержания были отправлены всем крупным главам правительств Европы. Мария Вечера нигде официально не упоминалась.
Самые нелепые слухи передавались в Вене. Придворную комиссию попросили составить официальное сообщение, в котором причиной смерти был бы указан паралич сердца, но врачи отказались. В «Винер цайтунг» появилось 2 февраля исправленное официальное сообщение, из которого следовало, что кронпринц совершил самоубийство в состоянии тяжелого душевного расстройства. Данные осмотра при вскрытии трупа, говорившие о якобы патологических симптомах головного мозга, позволили похоронить принца по католическому обряду, что иначе было бы невозможно. Ватикан все же колебался, дать ли разрешение.
В мрачные дни между 30 января и 5 февраля, днем похорон Рудольфа, имя Марии Вечера официально не упоминалось. Австрия до конца существования монархии придерживалась официальной версии, что Рудольф умер в Майерлинге один. Граф Тааффе и барон Крауз вместе скрыли двойное самоубийство, без сомнения, с одобрения Франца Иосифа и семьи Габсбург. Это произошло отчасти для того, чтобы похоронить Рудольфа по-христиански, отчасти, чтобы сохранить, насколько это возможно, авторитет монархии.
Полицейский кордон держал любопытных на расстоянии от охотничьего домика в Майерлинге. Семье Марии Вечера, правда, сообщили, что Мария мертва, но они не имели понятия, при каких обстоятельствах она умерла. Вначале им сказали, что она отравила кронпринца и потом сама приняла яд. Ее мать настоятельно попросили покинуть Вену. Она действительно отправилась в путешествие в Венецию, но по дороге, мучимая беспокойством и неизвестностью, вышла из поезда и возвратилась обратно в Вену.
На следующий день после самоубийства, прощальные письма Марии были переданы ее матери при условии, что она возвратит их императору. Мария написала своей матери: «Дорогая мама, прости мне то, что я сделала. Я не могла устоять перед любовью. Мы договорились с ним, я хочу быть похороненной рядом с ним на кладбище Алланда. Смерть даст мне больше счастья, чем жизнь. Твоя Мария».
Мария просила свою сестру класть камелию на ее могилу каждый год 30 января в день ее смерти. Своему маленькому брату она написала: «Живи счастливо! Я буду следить за тобой из другого мира, потому что очень люблю тебя. Твоя преданная сестра».
На следующий день после ее смерти, оба ее дяди отправились в Майерлинг, чтобы опознать труп и передать его в монастырь Хайлигенкройц для погребения. Их впустили в дом с наступлением темноты. В хозяйственном помещении, расположенном в верхнем этаже, они нашли в корзине почти раздетый труп своей племянницы. Ее платья бросили сверху на нее беспорядочной кучей. Кровь на ее ране во лбу застыла. Ее глаза еще были открыты, в негнущихся пальцах она держала маленький кружевной носовой платок. Дядям самим пришлось обмывать ее и надевать на нее платье, которое она выбрала для поездки в Майерлинг: темно-зеленый костюм, шубу, маленькую шляпку с перьями.
Они посадили труп, словно она была жива, в ожидающий их экипаж, и привезли ее так, зажав между собой, в монастырь. Полицейский сидел рядом с кучером на козлах. Обледенелая улица в горах была очень скользкой, и карету бросало из стороны в сторону. Незадолго до полуночи зловещая вереница карет — двое членов придворной комиссии следовали за ними в другом экипаже — остановилась перед воротами кладбища Хайлигенкройц. Яма была еще недостаточно глубокой, хотя полицейский подбадривал могильщиков, чтобы они быстрее копали промерзшую землю. Уже занималось утро пятницы, когда, наконец, было проведено освящение, и простой свинцовый гроб опустили в землю.
Рудольф тоже оставил прощальные письма: одно для своей матери и одно для сестры, Марии Валерии. Своего камердинера он просил в письме привести пастора, который должен был молиться за него и Марию. Он добавил, что они хотели бы быть похороненными вместе.