Император Максимилиан любил исследовать и экспериментировать. Немного поэт, немного философ, немного художник, немного изобретатель, немного музыкант — все это было в нем и делало его чрезвычайно разносторонним, одаренным человеком, этаким «uomo universale»[67], как говорили о таких разносторонних личностях во времена Ренессанса. Он составил дюжины книг, двадцать две из них сохранились до наших дней. Он писал или диктовал рукописи на всевозможные темы: охота, соколиная охота, генеалогия, строительство, кулинария. Тщательно подобранные музыканты сопровождали его, куда бы он ни поехал. Он поддерживал искусство и работал над проектом великолепной гробницы в замковой церкви — Хофкирхе в Инсбруке, бронзовые фигуры которой принадлежат к шедеврам поздней готики.
Его друг, Альбрехт Дюрер[68], написал его портрет, выполнил украшение его личного молитвенника и создал в великолепной серии гравюр на дереве триумфальную процессию, в которой явились все предки Максимилиана — настоящие и вымышленные.
Однажды, когда Рейхстаг был созван в Аугсбурге, Дюрер все еще работал высоко наверху у стены большого зала над росписью потолка. Максимилиан подозвал к себе одного стоящего поблизости аристократа и попросил его подержать лестницу для мастера. Аристократ отказался, обиженно заявив, что подобное занятие ниже его достоинства. Император возразил: «Я могу в любой день сделать из крестьянина дворянина, но, ни из какого аристократа я не смогу сделать художника, такого, как этот», — и он возвел Дюрера в дворянское сословие.
Император Макс любил праздновать, танцевать, переодеваться; он приходил в восторг, когда мог лично развлечь своих гостей в костюме и маске. В Кельне он устроил после своей коронации большой праздник. Когда пир закончился, столы быстро убрали, а в зале установили пышный шелковый шатер. Оттуда тотчас вышли певцы и музыканты, а также мужчина и женщина в турецком костюме, у них на каждом плече было по ребенку, переодетому обезьянкой, они «мяукали, гримасничали и вели себя странно». В самый разгар буйного веселья из шелкового шатра появился Максимилиан в коротком золотом камзоле и в разноцветных туфлях, зашнурованных золотыми лентами. Рядом с ним появилась дама под вуалью, одетая в бархат с бриллиантовыми украшениями и, к удовольствию собравшихся гостей, исполнила с императором французский танец.
Максимилиан радовался обществу женщин всех сословий, он мог ухаживать, как за настоятельницей монастыря «Одиннадцать тысяч девственниц» в Кельне, так и за горожанками Аугсбурга, с которыми он танцевал танец факелов вокруг горящего костра в день Святого Иоанна[69].
Однажды, когда он находился в гостях у Маркграфа Фридриха в Нюрнберге, дамы после обеда осаждали его просьбами остаться еще немного, хотя его ожидали в этот вечер в другом замке. В конце концов, прекрасные просительницы спрятали его сапоги и шпоры. Смеясь, он заявил, что согласен остаться, протанцевал с ними весь вечер и всю ночь напролет до рассвета и только на следующий день поскакал дальше в Неймаркт, где его ожидали еще накануне.
В другой раз, группа девиц была изгнана из Регенсбурга, как раз в то время, когда должно было собраться заседание Рейхстага. Их называли в те дни «переезжающие» или «путешествующие дамы», из-за их привычки переезжать группами из города в город, где проходил большой праздник или собрание. Девушки изложили императору свою просьбу и заявили о своей уверенности, что во время заседания Рейхстага их общество будет востребовано. Добродушный Максимилиан согласился провести их контрабандой в Регенсбург, если одна из девушек привяжет себя к хвосту его лошади, следующая ухватится за юбку первой и так далее. Таким образом, получилось, что «путешествующие дамы» в свите императора, восторженно приветствуемые развеселившимися зрителями, смогли принять участие в заседании Рейхстага.
Макс тратил свою благородную габсбургскую кровь безрассудно и с большой щедростью, и он оставил множество внебрачных детей. В конце концов, семерых из них отыскали и поддержали его внуки, но ему приписывали и других, например, Матьяша Ланга из Велленберга[70], который стал позднее архиепископом Зальцбурга.
Максимилиан долгое время считал себя романтическим героем — «chanson de geste», каким он сам себя изобразил в своем произведении «Theuerdank». Тем не менее, он мог сделать и то, что ни один герой баллад и только немногие настоящие монархи могли позволить себе, а именно: смеяться над своими ошибками и слабостями. Он смеялся, когда внезапно на турнире он оказался лежащим на земле, на спине, и он смеялся, когда однажды на карнавале ни одна дама не выказала ему благосклонности. «Я довольно много танцевал, бился на турнирах на копьях и наслаждался карнавалами, — писал он однажды Прюшенку. — Я ухаживал за дамами и пользовался большой взаимностью, я много смеялся от всего сердца. Но я так часто падал на турнирах, что у меня осталось мало мужества. Ни одна дама не будет любить меня от всего сердца. Теперь наступило время поста, и я не знаю, в чем мне исповедоваться, потому что все, что я делал во время этой масленицы, говорит само за себя».
68
Альбрехт Дюрер (1471–1528) — немецкий живописец, гравер и график, один из величайших мастеров западноевропейского Ренессанса.
70
Маттеус Ланг фон Велленбург (1469–1540) государственный деятель Священной Римской империи, кардинал и архиепископ Зальцбурга с 1519 года.