— Ну, что у тебя опять случилось? Опять Андрей достает? — с порога спросила подруга. — Хочешь, поедем сейчас вместе и по щам ему настучим?
Анютка Агафонина, сколько же лет Наталья знала эту веселую и никогда не унывающую женщину? Лет десять точно, ещё с Ярославля, где работали вместе продавщицами в магазине «Елена». Анна первая упорхнула в Москву за длинным рублем, успешно вышла замуж «за квартиру» и зазвала к себе Наталью. Муж Анны оказался человеком со знакомствами, через него и началась «гадательная» карьера Натальи. Хотя, сама Анна строго-настрого запретила Наталье проводить с мужем сеансы. Как бы он не просил. Она была того мнения, что будущего лучше не знать, тогда не теряется прелесть нового дня.
— Нет, просто как-то всё накатило. Мерзость рабочая, да и вообще. А Андрей только через неделю придет, так что ещё есть время подумать над тем, что ему ответить, — улыбнулась Наталья, глядя, как подруга пытается стянуть сапог.
— Фух, справилась. Больше никогда не куплю с такой неудобной молнией. Ты зря смеешься — тебе ещё застегать придется. Или МЧС вызовем?
— Лучше мужа твоего позовем, он уже к ним привычный.
— Ага, грозился в окно выкинуть, причем меня вместе с сапогами, если ещё раз буду приставать.
— А чего же тогда носишь?
— Кра-а-асивые. Всё, веди меня в комнату пьяного разврата, у меня есть время только до десяти.
Время летело незаметно. Они сидели в небольшой аккуратной гостиной трехкомнатной квартиры. На тумбочке мурлыкал телевизор. На «Муз-тв» трясли творениями пластических хирургов «талантливые исполнители попсы». Секунды складывались в минуты, минуты трансформировались в часы. Вроде бы только сели за стол, только поделились самым сокровенным и разлили по бокалам красный дурман… И на тебе — телефон Анны заиграл мелодию вызова.
— Пупсик, мой сладкий пупсик, давай за ручку гулять с тобой. Ой! Пупсик, мой сладкий пупсик, я на край света, уйду с тобой… — пропел плоский прямоугольник на столе.
— Милый меня потерял, — сообщила Анна и мазнула пальцем по экрану. — Да, Пупс, уже заканчиваем. Конечно, приезжай, ты же знаешь, как я люблю, когда ты ворчишь по дороге домой. Жду тебя, чмочки в обе щечки.
— Ничего что в твоем Пупсе сто десять килограммов и ростом он под два метра? — спросила с улыбкой Наталья, разливая «на посошок».
— Нормально, всё равно он мой Пупсик и я его очень люблю. Если бы у тебя был такой, то никакой бы Андрей к тебе не полез. О! Хочешь, я Димку попрошу с твоим Андреем разобраться? Он ему раз-раз! — Анна вспорола воздух маленьким кулачком.
— Нет, Димка и так много сделал для нас с Сережкой. Я сама как-нибудь разберусь. А ты давай собирайся, а то он снова ворчать будет.
— Не будет. Больше обычного не будет. А то он знает, как я могу запомнить и оторваться, когда он придет с посиделок. Но если ты настаиваешь, то давай по последней. Чин-чин?
Звон бокалов раздался в небольшой гостиной, пробежался по коричневым обоям, скользнул по изогнутой люстре, перепрыгнул с плюшевого дивана на кресло, а только потом утонул в ворсе ковролина. На столе осталась обертка от шоколадки, полупустая салатница и несколько кружков колбасы на тарелке. Анна оглядела это «богатство» и со вздохом отставила бокал.
— А Андрюха твой — козёл! Вот увижу его, прямо вцеплюсь когтями в харю. Уже и уехали от него, чего же ему ещё надо-то?
— Сына надо. Ты же знаешь. Похоже, что Маргоша не может забеременеть, вот он и решил свою «империю» Сережке оставить.
— Да какая там империя? Три ларька, два магазина? Больше понтов, чем реального дела.
— Понты, не понты, но его поддержат в суде гораздо сильнее, чем меня.
— Эхе-хе, это возможно, но у нас такие суды, что лучше оставят ребенка с матерью…
— Скорее у нас такие суды, что отдадут ребенка тому, кто больше заплатит.
— Не вешай нос, Натаха, что-нибудь придумаем! Мы тоже не пальцем деланные!
Залихватским, гусарским движением Анна опрокинула бокал и поставила его на стол.
— Ну, раз у вас больше ничем не угощают…
— Ещё есть пицца.
— Её Сережке скормишь. Проводи меня, пожалуйста. А то вдруг упаду и начну тут валяться. Это я не за себя, а за тебя беспокоюсь — пойдешь ночью в туалет, споткнешься и описаешься. Заодно и меня обрызгаешь. О! Кстати, надо сходить на дорожку.
— Но у меня нет дорожки, — растерянно пробормотала Наталья.