— Ух, как жаль, что я не могу сейчас быть там, на фронте, чтобы своими руками… — Макс в бессильной ярости сжимал кулаки.
— Я не верю в победу фашистов! — убежденно говорил Рихард. — Историю нельзя повернуть вспять.
Но все сознавали, что Советский Союз в опасности, и мучились от бессилия чем-нибудь помочь.
В немецком клубе было сплошное ликование, все точно с ума посходили — обнимались, целовались, поздравляли друг друга с успешным наступлением немецких войск на советские территории. Немки вихрем налетали на Анну, тискали в жарких, потных объятиях, захлебывались словами радости и восторга. Анну била нервная дрожь от этих бурных излияний, к горлу подступал истерический крик. Но приходилось улыбаться, хотя ее улыбку искажала гримаса плача.
— Что с вами, фрау Анни? — недоуменно спрашивали немецкие «муттер».
— Это от радости… — смахивая невольную слезу, отвечала Анна.
Они вернулись в Токио. Зорге сказал, что в такое тревожное время лучше быть всем в сборе. Боялись нападения Японии на Советский Союз. По циркулировавшим слухам, вся Квантунская армия приведена в боевую готовность и ждет сигнала, чтобы ринуться «на север». На площадях города в открытую происходили учения. Новобранцы учились поражать штыками соломенные чучела, на груди которых были прикреплены красные звездочки. Они с ревом кидались на чучела, стараясь точно в звездочку поразить цель. Анну пугала их воинственная ненависть к мнимым красноармейцам, их готовность умереть за своего божественного императора.
А полицейский Аояма по-прежнему продолжал заходить к ней в отсутствие Макса. И если раньше он вел себя с некоторой долей нахальства, то теперь был иезуитски вежлив, долго кланялся, шипел, растягивая в улыбке толстые губы.
— Гитлер — великий человек! Большевикам теперь капут, — говорил он, и его хитрые, узкие глазки вонзались в Анну, как два блестящих отточенных лезвия.
Анне хотелось закричать, затопать на него ногами, но она вынуждена была поддакивать ему и улыбаться. «Издевается? Или хочет мне, как немецкой гражданке, сделать приятное? — думала, холодея от страха. — Хоть бы уехать куда… Чего они медлят?»
Однажды невольно подслушала разговор между Максом и Рихардом. Вернее, конец какого-то разговора. Говорил Рихард:
— Ты знаешь, Макс, нам отсюда уже не выбраться… Теперь остается только успешно работать до конца, если не произойдут какие-нибудь решающие изменения, для того чтобы мы все-таки победили!
Потом отрывочная фраза:
— …и ты поговоришь с Анни…
Анна на цыпочках прошла мимо двери кабинета в свою спальню. Тихо присела на кровать. «Не выбраться? Что Рихард имел в виду? — мучилась она догадкой. — Переждать войну в Японии? И о чем со мной нужно поговорить?»
За обедом обсуждали все тот же вопрос: нападет Япония на СССР или нет? Если нападет, то когда это может случиться?
— Нужно спросить микадо, — пошутил Макс.
— Спросим и у микадо! — браво ответил Зорге. — За нами не заржавеет! Правильно я говорю по-русски, Анни?
— Совершенно правильно, — без тени улыбки ответила она, накладывая на большее блюдо пирожки.
— А наша хозяйка сегодня что-то невеселая, — заметил Зорге. — Опять приходил полицейский?
— Приходил… — нехотя сказала Анна.
— Хочешь избавиться от этого типа? — обратился к ней Макс.
— Конечно, хочу! Но как?!
— Уезжай в Шанхай. Я приеду несколько позже.
— Да, Анни, — подхватил беспечным тоном Зорге, — почему бы вам не уехать в Шанхай? У вас, кажется, есть там друзья…
Анна смотрела на них во все глаза: чего удумали, а?! Чтобы она в такое время бросила Макса одного, а сама спасала свою шкуру?
— Нет! — решительно заявила она.
— Все же будет лучше, если вы уедете, Анни, — мягко, но настойчиво повторил Рихард. — Вы считаете себя членом организации?
— Да, конечно! Добровольным, не забывайте…
— Все равно вы должны подчиняться приказу.
— Делайте со мной, что хотите, но этот приказ я выполнять не буду… — Помолчала секунду, усмехнулась: — Чепуха какая-то… — Голос ее оборвался, на глазах выступили слезы.
Мужчины растерялись.
— Ну хорошо, хорошо, — поспешно ретировался Рихард. — Поступайте, как знаете, в конце концов! — В его голосе звучало недовольство. Но губы тут же дрогнули улыбкой. — Этого и следовало ожидать!
Все облегченно засмеялись. Рихард принялся за пирожки.
— О, русские пиро́ги! — смешно делая ударение на «о», воскликнул он по-русски. — Русские пиро́ги — это вещь!