Целая армия попов — архиепископы Мелетий, Нестор, епископы Дмитрий, Ювеналий и другие — усердно прислуживали японцам. Христианский союз молодых людей был резервом, из которого японцы отбирали молодежь для обучения в разведывательных школах. В самой Японии, в Готембо, у подножия Фудзиямы находился так называемый образцовый лагерь ХСМЛ, где давали шпионскую подготовку. Когда русских на пароходе «Кейфуку-мару» привозили в Японию, то прежде всего заставляли совершать поклонение императорскому дворцу.
Ежегодно 26 мая, в день рождения Пушкина, в Харбине проводился День русской культуры. То было любопытное зрелище. У собора собирались школьники со знаменами и флажками. На паперти владыка Мелетий в окружении духовенства совершал молебствие. Начальник Бюро по делам российских эмигрантов генерал Кислицын произносил приветственную речь:
— Русскую культуру, русский дух не могут сломить никакие вражеские силы. Воскресение нашей родины близко. Будем же хранить порученное нам сокровище русской культуры, чтобы передать его великой императорской России будущего.
Так шла обработка молодежи, так в ней укоренялась ненависть к Советскому Союзу. Праздник заканчивался парадом, на котором ученики проходили церемониальным маршем перед тем же Кислицыным. Свастика, свастика — она повсюду мелькала перед глазами. И золотой двуглавый орел. Начальники Харбинского железнодорожного управления господа Усами, Оказаки, Хонда водили русских служащих в Госпитальный городок к памятнику японским солдатам, погибшим в 1932 году при взятии Харбина. Российских эмигрантов, которыми руководил генерал Кислицын, японцы выгоняли на сбор металлолома. Цель: «На деньги, вырученные от сбора, порадовать подарками доблестных ниппонских воинов. Сбор всяческого хлама и старья показывает, что русское население Маньчжу-Ди-Го не осталось неблагодарным в отношении героической ниппонской армии, благодаря которой мы, русские изгнанники, ведем мирную и спокойную жизнь в приютившей нас стране…» Маленький штрих из жизни эмиграции.
И вот все это рухнуло, ушло. Где белогвардейцы, где казаки и военная молодежь со свастикой на рукавах? То было копошение пауков в банке. Пауки, не ведающие о мощи России. Их постепенно истребили бы японцы, делая из них шпионов, диверсантов, производя на них опыты по заражению чумой и холерой. Не с молодых людей, а с их отцов спросить бы за все…
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 ноября прошлого года устанавливалось, что лица, состоявшие к 7 ноября 1917 года в подданстве бывшей Российской империи, а также лица, имевшие советское гражданство и утратившие его, а равно их дети, проживающие на территории Маньчжурии, могут восстановить гражданство СССР.
Первой бросилась в наше консульство за советскими паспортами семья Кислицына. А затем волна российских эмигрантов захлестнула консульство. И все же кое с кого спросили. По самому большому счету. Арестовали атамана Семенова и других оголтелых белогвардейцев, японских шпионов. К моему приезду почти все русское население Харбина приняло советское подданство. Русская фирма «Торговый дом И. Я. Чурин и К°», основанная в свое время иркутским купцом Иваном Яковлевичем Чуриным, перешла во владение советских внешнеторговых организаций. А совсем недавно фирмой владели различные японские компании. Русская эмиграция в Маньчжурии не была однородной. В 1944 году японская секретная полиция совершила на универмаг Чурина налет, подозревая русских служащих в заговоре против японского владычества. Управляющий фирмы спасся бегством, а многие продавцы оказались в специальной тюрьме японской военной миссии. Было здесь среди молодежи подпольное движение в нашу сторону, было… Молодежь хотела иметь родину, служить ей. Но о Советском Союзе она не знала ничего.
На берегу Сунгари я познакомилась с русским парнем лет двадцати. Он сам подошел ко мне, назвался Володей Коршуновым и стал расспрашивать о жизни в Советском Союзе.
— Наша семья получила советские паспорта. Готовимся ехать в Россию. Однако боязно. Нам так много всякой всячины говорили о России и большевиках. Расскажите всю правду.
— Что тебя интересует?
— Все.
— Так-таки все? Кем хочешь стать? — снисходительно спросила я.