Императорский дворец, где обитал «священный журавль» — император, был все так же великолепен, каким знала его по открыткам и журнальным иллюстрациям. За рвом с густой зеленой водой поднималась высоченная стена, сложенная из громадных темно-серых камней, а над стеной вставал пирамидальный дворец со множеством изогнутых крыш — словно там, в чистой голубизне весеннего неба, летела стая диковинных птиц. Говорят, в мае прошлого года американская бомба угодила все-таки в этот светлый дворец, и многие помещения пострадали от пожара. Якобы «священный журавль» нисколько не огорчился. «Я разделил несчастье тысяч погорельцев!» — патетически воскликнул он. Правда, дворец быстро отстроили, а тысячи погорельцев продолжали сидеть на зеленом плацу перед императорским дворцом.
Тут, за этими массивными стенами, жил император Японии, которого до недавнего времени японцы почитали как живого бога. Теперь, проиграв войну, он лишился своего божественного ореола. Бог не имеет права на поражение, а потому не так давно, в новогодний день, «священный журавль» в изданном им рескрипте публично отрекся от своей божественности. Я сохранила эту желтенькую бумажку. Там есть такие фразы: «Мы стоим вместе с народом и желаем всегда разделить с ним и радость и горе. Узы, связывающие нас, всегда покоились на обоюдном доверии и привязанности, а не только на легендах, мифах и ложных концепциях о божественности императора и о том, что японская нация поставлена выше всех остальных и ей суждено править миром». Все так просто: концепции о божественности императора и призвании японской нации править миром ложны, а потому и не получилось ничего с мировым господством. О том, что концепции ложны, раньше не догадывались. Все эти генералы, оказавшиеся в тюрьме Сугамо, чтоб пересесть на скамью подсудимых Международного трибунала, прямо-таки невежественные люди, ввели всю нацию в заблуждение. И «журавль» был не священным, а обыкновенным журавлем. Генералы, лишенные чувства юмора, прилепили ему эту нелепую кличку, а он вовсе не виноват. Он, Хирохито, никакого отношения к военщине не имеет, к этим проклятым военным преступникам, приведшим страну к краху.
И хотя Япония капитулировала, высочайший рескрипт вызвал шок в стране — миллионы людей поняли: их долго и сознательно обманывали. Кто вернет им сыновей и отцов, погибших на войне?! На дворцовой площади и у национального храма Ясукуни, где обожествлены два с половиной миллиона душ солдат, отдавших жизни за императора и за те самые ложные концепции, о которых говорилось в рескрипте, не прекращались манифестации и демонстрации. Даже генерал Макартур, ознакомившись с рескриптом, испытал своеобразный шок.
— Вечно он торопится! — воскликнул генерал.
Макартур был недоволен. Все шло не так, как хотелось генералу и его хозяевам. Во-первых, японцы явно поспешили с капитуляцией: напуганные молниеносным разгромом Квантунской армии, они бросились под защиту «теки-сан» — господина неприятеля, то есть американцев, и заявили 14 августа прошлого года о безоговорочной капитуляции. Император в своем обращении к японским вооруженным силам указывал основную причину окончания войны: наступление советских войск! «Советский Союз вступил в войну, и, принимая во внимание положение дел в стране и за границей, мы полагаем, что продолжать борьбу — значит служить дальнейшему бедствию…» И ни слова об американских атомных бомбах.
Американцы находились в растерянности: они прямо-таки не были готовы к принятию безоговорочной капитуляции, собирались воевать и воевать: ведь у японцев в метрополии находилось четыре миллиона солдат! Считалось, что Япония может капитулировать только в 1947 году.
Макартур медлил с высадкой своего десанта. Несколько раз переносил сроки высадки. И только 28 августа высадка началась. За те две недели, пока Япония была предоставлена самой себе, здесь происходили любопытные дела: прямо на площадях сжигали военные архивы, списки, документы; материальные ценности стоимостью около ста миллиардов иен были в спешном порядке розданы военно-промышленным компаниям и монополиям, им же отдали армейские деньги, свыше десяти миллиардов иен. Офицеры переодевались в цивильное, получали фальшивые документы и устраивались на работу в государственные учреждения. Таким образом, основной костяк армии, офицерские кадры были сохранены. Все сделано чисто, не придерешься. Спрятано все, что только можно было спрятать. Военная мощь сохранена, промышленная — тоже.