Нелл чувствовала, что становится сильней, подвижней, пружинистей. Вскоре Танеку будет уже не так легко ее одолеть.
Николас услышал звуки легких шагов по коридору.
Нелл снова бродит по ночам. Значит, ей опять приснился кошмар.
Николас перевернулся на спину, глядя невидящим взглядом в темноту.
Таня рассказывала ему о том, как скверно Нелл спит по ночам. Но одно дело – рассказ, другое – наблюдать это собственными глазами. Несколько раз Танек украдкой следовал за бродящей по ночному дому Нелл. Подойти к ней он не решился. Лицо ее было мокрым от слез, вряд ли она захочет, чтобы он застал ее в момент слабости.
Обычно Нелл приходила в гостиную, садилась с ногами на диван и смотрела на картину Делакруа или же вставала у окна и подолгу вглядывалась в силуэт ночных гор. Иногда это продолжалось час, иногда два. Потом она возвращалась к себе.
Что она там делала? Спала? Или, может, просто лежала?
Если и спала, то самую малость. Днем она всегда на нервах, словно висела на тоненькой ниточке – того и гляди оборвется.
Но Танек знал, что бессонница никак не влияет на ее решимость и напористость. Он нарочно делал ей больно, но Нелл не сдавалась, требовала еще и еще. Невероятное мужество, несгибаемая сила в столь хрупкой, прекрасной оболочке. Если Нелл допускала ошибку, она никогда не повторяла ее вновь. Усталая, покрытая синяками, она держалась.
Ее не могли сломить ни боль, ни физические нагрузки, ни его жесткость.
Скорей бы уж она возвращалась к себе в комнату…
Во вторник у Нелл наконец стало получаться. Падать было уже не больно. Она легко откатывалась в сторону и вскакивала на ноги, готовая к обороне и нападению.
– Слава тебе Господи! – воскликнул Танек. – Ну-ка еще.
Он швырнул ее со всей силы, но через секунду Нелл уже стояла на ногах.
– Отлично. Теперь можно начинать учебу. Завтра примемся за приемы обороны и нападения.
– Правда? – просияла улыбкой Нелл.
– Или, может быть, вам больше нравится кататься по полу?
– Нет, этим я уже сыта, – с достоинством ответила Нелл.
– Первая задача выполнена. Теперь вы не будете бояться боли и сможете полностыо сконцентрироваться на учебе. – Он кинул ей полотенце, чтобы она вытерла пот с лица.
– Вы были молодцом.
Впервые Нелл услышала от него слова похвалы, и сердце ее сжалось от радости.
– Я медленно училась. Мне казалось, что у меня ничего не получится.
– Вы научились этому быстрее, чем в свое время.
– Он тоже вытер лицо и шею. – Мне было четырнадцать лет, я обладал незаурядным инстинктом самосохранения. Он мешал мне во время тренировок, к тому же на складе, где мы с Теренсом занимались, не было матов. Раз десять я чуть не свернул себе шею, прежде чем научился падать.
– Теренс?
– Да. Теренс О'Мэлли.
Танек насупился и замолчал.
– Кто такой Теренс О'Мэлли? – спросила Нелл.
– Друг.
Он явно не хотел говорить на эту тему, но Нелл вцепилась мертвой хваткой. В конце концов, этот человек знает о ней все. Пора и ей узнать о нем побольше.
– Тот друг, которого убил Гардо?
– Да. – Танек сменил тему. – Вы заслуживаете награды. Чего бы вы хотели?
– Награды? – удивилась Нелл. – Мне ничего не нужно.
– Не стесняйтесь. Я – приверженец педагогической системы наград и наказаний. Наказаний, по-моему, с вас уже достаточно.
– Но мне и в самом деле ничего не нужно. – Нелл подумала и поправилась: – Разве что…
– Ну?
– Вот вы говорили, когда сбили меня с ног… – Она запнулась. – Помните, про то, как можно убить ударом по носу. Не могли бы вы обучить меня этому приему? Прямо сейчас?
Танек захлопал глазами, потом расхохотался.
– Понятно. Конфет, цветов и бриллиантов нам не нужно. Мы хотим еще один урок. Я мог бы догадаться. – Его улыбка почти сразу же исчезла. – Жаль. Я надеялся, что вам надоело насилие. Вы получаете его большими дозами каждый день.
Насилие? Нелл удивилась. Была боль, была усталость, но никакой враждебности в действиях Танека она не чувствовала. При чем здесь насилие?
– Мне не кажется, что вы были со мной грубым, – сказала она.
– Да? А мне кажется. – Он пожал плечами. – Знаете, я как-то не привык избивать женщин, которые в два раза меньше меня.
Только теперь Нелл поняла, что все это время, сохраняя видимость бесстрастия, Танек чувствовал себя не в своей тарелке.
– Но ведь это я сама вас попросила…
– Что верно, то верно. – Он сделал шаг в ее сторону, стиснул ей руку. – Вот и теперь вы просите меня сделать вам очаровательный подарок. Хорошо, я научу вас, как убить Марица одним ударом. – Он поднес ее руку к своему лицу, на миг коснулся губами ее ладони. – Вот этой маленькой рукой.
Его жест застал ее врасплох. Нелл замерла, не в силах отвести глаз от его лица. Ее ладонь горела огнем, не было сил вздохнуть – совсем как в те моменты, когда она с размаху падала на пол.
– Неужели убить человека приятней, чем написать картину? – негромко спросил Танек, выпустил ее руку и вышел из зала.
На следующий день Мкхаэла привезла с ранчо две большие картонные коробки.
Нелл, сидевшая в углу, на стуле, и, как обычно, трудившаяся над эскизами, заметила эти коробки не сразу.
– Что это? – спросила она. Покосившись на коробки, Михаэла ответила:
– Так, старая одежда. Сегодня Баскское благотворительное общество устраивает в Ласитере распродажу. Мне нужно загрузить коробки в грузовичок. Все утро копалась в этом тряпье, проверяла, не нужно ли что зашить или заштопать. – Она пожала плечами. – Одежда на детишках прямо горит.
– На каких детишках?
– У меня двое внуков. Разве я не говорила? Странно было представить себе Михаэлу бабушкой, пестующей внучат.
– У моей дочки Сары сын и дочка. Шесть и восемь лет. Отложите-ка свой альбом и помогите мне погрузить коробки.
Нелл послушно отложила в сторону незаконченный набросок и поднялась.
– Берите вот эту. – Михаэла показала на одну из коробок. – Пикап стоит возле конюшни.
Подхватив второю коробку, она первой вышла из кухни.
Нелл состроила гримасу, подумав, что Михаэле больше подошло бы быть не бабушкой, а генералом. Легко можно представить, как она командует войсками.
Из коробки что-то выпало, и Нелл нагнулась подобрать.
Крошечная спортивная туфелька.
Сколько раз Нелл собирала за дочкой разбросанную одежду и обувь!
Она застыла, чувствуя, что силы внезапно ее оставили.
Джилл…
– Скорей, у меня на кухне еще полно дел! – нетерпеливо позвала ее Михаэла.
Усилием воли Нелл опустилась на колени, взяла туфельку да так и замерла. Какое чудесное, забытое ощущение.
– О Господи, – прошептала она, прижимая туфельку к груди. – Нет… Нет… Нет…
– Ну что там еще? – В дверях показалась Михаэла, на секунду задержалась, потом решительно вошла в кухню. – Уронила туфельку? – Она отняла у Нелл туфельку и бросила ее в коробку. – Ладно, справлюсь сама. Идите умойтесь. Черт знает на кого похожи.
С этими словами Михаэла удалилась. Медленно поднявшись, Нелл побрела в ванную. Ее щеки были мокрыми от слез. Как глупо! Так расклеиться из-за какой-то туфельки. Во сне она не властна над своим подсознанием, но днем-то могла бы держать себя в руках. Пора уже зачерстветь душой. Неужели придется так мучиться всю жизнь?
– Да что вы там застряли? – снова раздался голос Михаэлы. – Помогите мне почистить картошку.
Михаэла никогда не просила ее прежде о помощи, считая кухню своим царством, куда посторонним доступ закрыт. Значит, просто хочет отвлечь Нелл от горьких мыслей. Доброте не всегда нужны ласковые слова.
– Иду. – Нелл распахнула дверь. – Извините, что я…
– Чего извиняться? Ну, уронила туфельку, подумаешь. – Михаэла кивнула головой в сторону кухни. – Некогда мне с вами болтать. Лучше займитесь делом.