— И вообще организуйте мне свой товар на сумму обычной вашей дневной выручки. Какая она у вас тут?
Боярка протягивает абхазцу свою именную визитку, сверкнувшую в желтоватом освещении крытого рынка золотым отблеском дорогого, но лаконичного дизайна.
— Сто тыщ, уважаемый! — не моргнув глазом, выдает Ашот, и я изумлённо моргаю.
Ничего себе вранье! С размахом, однако. А ведь он сам мне недавно жаловался, что в убыток уже работает. Да и что-то сомневаюсь я, будто в лучшие дни его выручка составляла больше пятидесяти тысяч.
— Без проблем, — беспечно соглашается Боярка. — Номер банковской карты мне скиньте, переведу сразу всю сумму.
Тихий ржач конкурентов-соседей, откровенно подслушивающих нас и ожидающих от него совсем другой реакции, затухает, как по волшебству.
Более того… пока наш неожиданный покупатель, заметно выделяющийся из обыденной толпы своим эффектно-мужественным видом, общается с Ашотом, к прилавку подходит группа молодых девчонок и начинает интересоваться разложенным там ширпотребом — носками, колготками, шарфиками. При этом они так активно косятся на Боярку, что догадаться о причине внезапного всплеска потребительского спроса просто, как сложить дважды два.
Поток девичьего внимания сам он, безусловно, засекает. И с озорной усмешкой говорит своим новоявленным поклонницам:
— Девчонки, налетай, пока ещё есть на что! Тут всё такое интересное и залипательное, что даже я не удержался. Ну потрясные же вещички, а? Чистый восторг, — он хватает с прилавка первый попавшийся полосатый сиренево-салатовый носок и под хихиканье зрительниц торжественно вручает его мне. — Лучший подарок для девушки в такую промозглую погоду. Идём, Ди.
Ну не клоун ли? Теперь понятно, как он с Лебедой сдружился. На фоне повышенной эмоциональности, которая у обоих зашкаливает. Правда, направления разные — у одного в характере переизбыток юмора, а у другого — агрессии.
Кафешка, где делают натуральный кофе, находится неподалеку от точки Ашота, в полуподвальном помещении. Там самообслуживание, которое, впрочем, моего спутника нисколько не напрягает. Он развивает бурную активность и кофе нам приносит самолично, совершенно не заботясь о том, что выполняет работу официанта.
— А теперь поговорим, — серьезно заявляет он, усевшись напротив за маленький пластиковый столик.
Я грею ладони о свою чашку и настороженно уточняю:
— О таинственных секретах Тимура Аркадьевича?
— Нет. Сначала мы поговорим о нашем детстве.
— Зачем? — изумляюсь я. — При чем тут детство, если…
Но Боярка перебивает меня:
— При том, что все взаимосвязано, Ди.
Глава 21. Детство, омрачённое пороком
Выжидательно смотрю на собеседника и делаю глоток натурального кофе из дешёвого стаканчика. У него горьковато-ароматный привкус, но действительно есть ощущение некого качества. Напиток уж точно получше, чем растворимая бурда, которую предлагают повсюду на рынке.
— Ладно, слушаю внимательно.
Храня на лице сосредоточенно-серьезное выражение, Боярка барабанит пальцами по столу. Кажется, он явно не хочет ничего мне сообщать и заставляет себя только в силу обстоятельств. Просто потому что вынужден это сделать ради друга.
— Ты росла в детдоме, Ди, верно? Ты знаешь, что это такое — неблагополучное детство.
— Знаю, — бурчу я. — И что?
— Мы с Тимом тоже знаем, — нехотя говорит Боярка и морщится, как будто испытывает дискомфорт даже от простого упоминания о своем прошлом. — Возможно, мои слова прозвучат для тебя банально, но наше детство тоже было омрачено… хотя мы и выросли в материальном достатке. И не знали отказа ни в чём.
Последняя фраза меня царапает. Не знали, блин, отказа, горе-то какое!
— Да неужели? И как тогда такие «золотые мальчики», как вы, выяснили, что означает слово неблагополучие?
Боярка криво усмехается.
— Ишь, какая недоверчивая. По-твоему, неблагополучное детство бывает только в бедных семьях и у безродных детдомовцев? Тут ты не права, Ди. Бывает так, что дети растут с матерями-одиночками… и даже не понимают, какие они уже изначально счастливые, даже если их матери всего лишь малообеспеченные женщины, которые живут простой жизнью, ходят на обычную работу и выполняют свои родительские обязанности… ну, скажем так, нормально.
Я раздраженно ставлю стаканчик кофе на стол, а то так и подмывает скептически скрестить руки на груди.
— А можно не ходить вокруг да около, а сказать прямо, что с вами двумя не так? Выдать откровение для тех, кто в танке.