— Ну не по-людски это, Жорж, ты пойми, — начинает он канючить. — Времена сейчас сложные, торговля плохо идет, а тут вы еще с двух сторон зажимаете… Вы бы сначала с Медведскими определились, чей это рынок? На высшем уровне, а? Только они и ваш Мрачко. Сразу все тихо-мирно сразу станет…
Внезапно я ощущаю, как рука сутулого хватает меня за воротник куртки на затылке.
— Будешь выкобениваться, девчонку твою прямо сейчас подключим! — с наглой уверенностью заявляет он и слегка встряхивает меня за шиворот, чуть не заставив непроизвольно прикусить кончик языка передними зубами. — Ну что, девочка, договоримся по-хорошему? Мы тебя устроим на место продавщицы послаще, а ты взамен пишешь на этого упертого заяву.
— Какую заяву? — изумляюсь я.
— Что он пользовался тобой без согласия, шантажируя своим начальственным положением, — следует любезное пояснение. — Доказать, конечно, не докажем, но столько проблем наш жадный Ашот огребет, бегая по инстанциям, что скромный фонд покажется ему цветочком.
— Ну что ты такое говоришь, как так можно..? — скисает Ашот на глазах. — Не надо Дианэчку впутывать…
— Заткнулись все, — вдруг холодно и жестко приказывает совсем другой мужской голос. Низкий, звучный и очень знакомый.
Мне даже поворачивать голову не надо, чтобы посмотреть, кто пришел. Потому что я и так знаю, что это он.
Невыносимый, наглый… и — увы! — любимый Тимур Аркадьевич Лебеда.
Глава 24. Босс боссу рознь
Я всë-таки поворачиваю голову.
Просто не могу утерпеть. Не видела его всего пару дней, а ощущение такое, что прошла целая вечность. Бесконечная, тоскливая и депрессивная. Кажется, у меня даже образовалась самая настоящая зависимость! Потому что визуальная потребность в наличии моего бывшего босса как можно ближе столь велика, что один лишь вид этого мрачного кареглазого красавца-блондина наполняет мое сердце обжигающе горячей радостью.
Но он сам на меня совсем не смотрит. Стоит и сверлит нехорошим взглядом сутулого Жоржа.
— Кто такие? — резко спрашивает он. — Чьи?
В его низком голосе столько уверенной давящей угрозы, что сутулый сначала на автомате мгновенно отвечает:
— От Мрачко мы… — и лишь затем вскидывается: — А ты кто такой? Нам до твоих Медведов параллельно, понял, фраер?
— Медведские и мне побоку, — цедит сквозь зубы Лебеда. — От девочки руки убрал. Живо.
На физиономии Жоржа расплывается глумливая ухмылка.
— А, так ты ее мужик? Опоздал ты, озабоченный! Пока мы с ней договоренности по Ашотику не утрясем, забрать ее не получится. Вали отседова! Пользуйся моментом, что мы добрые.
Отчетливо вижу, как на красивом лице босса проступает холодная ярость. Ее приметы мне отлично знакомы по глазам, резко посветлевшим из-за сузившихся зрачков. Даже густой шоколад его радужки кажется уже не темным, а скорее бледно-кофейным.
Шаг вперёд он делает так быстро, что сутулый Жорж всë еще продолжает ухмыляться, когда Лебеда безжалостно заламывает ему руку.
В следующее мгновение я рывком оказываюсь на свободе. А стëбное веселье Жоржа сменяется таким отборным матом, что даже у меня вспыхивают уши, хотя вообще-то от названных братцев я успела всякого наслушаться. Но, видимо, у них была совсем лайтовая версия и маловато эмоционального накала в сравнении с тем, кто обозлился от боли и унижения. Этот корчится в захвате и ругается сплошным набором а-ля матерый зэк.
Его дуболомы немедленно бросаются на подмогу к своему предводителю… однако в ту же секунду дорогу им заступают три крепких молодца в неприметной одежде тускло-серого цвета. И начавшийся было конфликт затухает на корню — невзрачные парни в сером красноречиво демонстрируют под куртками профессиональное огнестрельное оружие телохранителей.
Офигеть. Не знала, что у Лебеды есть такая охрана!
Не выпуская из болезненного захвата матерящегося Жоржа, он одной рукой достает из кармана свой мобильник и быстро набирает чей-то номер.
— Передай трубку Мрачко, — приказывает он, даже не соизволив поздороваться, и после короткой паузы ожидания произносит незнакомым мне сверхжёстким ледяным голосом: — Это Лебеда. Убери своих людей с вещевого рынка и больше сюда не суйся. Если не хочешь финансовых проблем с Батей. У меня всë.
Жорж, согнувшийся в три погибели, внезапно прекращает орать и дергаться. Осторожно поворачивает голову к своему обидчику и сипит, неожиданно перейдя на уважительный тон: