— Нет, она совершенно точно твоя мать, — спокойно подтверждает он. — А Батянин Андрей, о котором она пишет, твой отец. Я сделал генетический анализ.
У меня изумленно приоткрывается рот.
— Как это? Я же не давала свою днк!
— А она у меня и так была. В моем офисе принято собирать и хранить в специальном вакуумном пакете все образцы от человека, который проверялся на детекторе лжи и оставил на оборудовании свои частицы. Это может быть что угодно, от слюны и пота до волоска или кожи.
— А меня спросить, хочу ли я этого, ты забыл? — ворчу из принципа.
Короленко невозмутимо пожимает плечами.
— Я вспомнил об образцах только позавчера ночью и сразу же отправил знакомому в частную лабораторию на анализ. А утром действительно забыл тебе сообщить. Дела отвлекли. Бывает. Документы в базе данных экстренной хирургии подтверждают преждевременные роды Беляевой Розалины Павловны в результате автокатастрофы. Двойню спасти удалось, а мать — нет. Кроме того, совпадение твоей днк с днк Андрея Борисовича исключает возможность ошибки.
Я судорожно сглатываю слюну волнения и снова смотрю в немигающие черные глаза сурового Батянина.
— Значит, вы действительно… э-э… — язык никак не поворачивается, чтобы сказать такому большому человеку не то, чтобы слово «папа», но и даже простое официальное «отец». — Вы…
Он отвечает — а точнее намеренно не отвечает, — сильным мужественным басом:
— Читай дальше, Диана. Ты правильно следуешь по закладкам. Всë остальное в этом дневнике — обычная эмоциональная вода и описание повседневной суеты.
Я охотно слушаюсь, потому что мне сложно, очень сложно глядеть на Батянина длительное время вот так прямо. А еще сложнее понимать при этом, что он — мой первый в жизни близкий кровный родственник.
Настоящий отец.
Батя…
Господи, я до сих пор не могу поверить! Мне всë это снится, точно снится… Надо ущипнуть себя раза три, да побольнее. Для надежности проверки.
Я переворачиваю страницы розового дневника и украдкой сильно щипаю себя в районе запястья. Несколько раз. Больно!
Тихий смешок кого-то из мужчин в моей каморке подстегивает взять себя в руки и вернуться к чтению.
Глава 34. Герман
«13 октября. Настроение — отстой(((((Никогда не встречала таких непрошибаемых парней, как Андрей, — объявляет дневник в третьей импровизированной закладке. — Кажется, его вообще невозможно соблазнить — ну пока он трезвый, так однозначно. Столько уже всего перепробовала, и что теперь, опустить руки?!. Обидно! Хочу подловить его, когда он под градусом, но проблема в том, что я его таким ни разу не видела дома. Такое чувство, что он вообще никогда не пьет, даже на вечеринках!!! Потому что к себе он всегда возвращается таким же, как всегда, непрошибаемым игнорщиком(((
А еще весь последний месяц меня преследует дурацкое ощущение, как будто за мной следят. Глупость какая-то, такое только в детективах киношных бывает! Ну вот никак не проходит, прям хоть думай, что крыша поехала. Иду себе по улице, а спина аж зудит от взгляда. Но когда оборачиваюсь, везде обычные прохожие, ну или вообще никого. Как будто меня привидение выслеживает. Жесть((((Маман, что ли, рассказать, не знаю…
А сегодня днем, когда я возвращалась из универа, ко мне подошел какой-то тип. Зовут Герман, сказал вроде, что приятель Андрея. Потом спросил, можно ли будет через меня передать маленький подарок с сюрпризом на его день рождения седьмого ноября. Только положить его надо будет втайне в бардачок его машины около водительского сиденья. Сюрприз же.
Я, конечно же, согласилась, с друзьями Андрея дружить полезно! А уж как подарок положить внутрь, что-нибудь придумаю, первый раз, что ли, хехе. Кстати, день рождения-то совсем скоро!
P.S.
Ой, а я же забыла сказать самое главное!!! Спросила Германа, почему Андрей всегда после вечеринок трезвый и неприступный. Оказывается, крепкие напитки на него почти не действуют. Я расстроилась. Герман это заметил и почему-то заржал. Вот придурок! А потом он сказал такую вещь… мол, Андрюха если и способен потерять самоконтроль, то только после анестезии. Ну, типа, реакция организма у него такая сильная. Индивидуальная особенность. Именно поэтому он всегда предпочитает боль перетерпеть, даже если где-то сильно поранился.
Я обалдела, честно говоря! Этот Батянин вообще терминатор какой-то(((Как же его в постель затащить тогда?!»
Морщусь, быстро перелистываю дневник к следующей «закладке». С каждым предложением читать становится всë противнее и противнее. Очень хочется отшвырнуть никчемное чтиво некогда молоденькой меркантильной глупышки куда-нибудь подальше. А еще лучше — в окно, нацелившись «Дневничком о том, о сëм» в сторону нашей помойки… но присутствие Батянина сковывает, заставляет довести дело до конца, несмотря ни на что.