- Во-во. Похоже на то...
Мы замолчали.
Я собрался постараться не вспоминать ни тебя, ни детей, чтобы не впасть в тягучую вязкую сентиментальность, которой почему-то боялся, как силы притяжения шальных пуль. Это, видать, что-то из подсознания. Мы были молодые дурак и дура, когда познакомились во ВГИКе, на сценарном. Тебе шестнадцать, мне двадцать пять, я в дебильном разводе, ты только после ялтинской школы приехала в Москву. Мы с тобой сразу же сняли квартиру и стали жить. Который раз это вспоминаю - видимо, круче поворота в моей жизни не было. Женщинам надо дарить свободу - как завещал великий шеф, как учит нас великая Тантра всех времён и направлений.
Мне также думалось, что увлечение современной молодёжи экстремальными видами спорта - ни что инее как подготовка к войне. Изнеженные жители мегаполисов должны уметь постоять за себя в третьей мировой, против мусульман или китайцев, неважно. Они уже, эта молодёжь - перерождения воинов прошлого. Приближается время Калачакры, правильно это Берс говорит. Мне тоже так кажется - я разведчик в будущее людей. Изучаю тут войну. Главное, блин, не возгордиться на эту тему. Работаю то в основном на себя. Да вон, на Зюзеля с Берсом - если формально, не для телевидения. Какого, спрашивается, ля я об этом размышляю?
Я вспомнил, как зимой 93-го, в Ингушетии, куда нашу группу журналистов привезли, чтобы мы посмотрели на ужасающие последствия вооружённого конфликта с осетинами, за Пригородный район. Собака Сталин всё подстроил, да и вообще уровень культуры населения оставляет желать выжить. Меня, например, вместе со стрингерами европейского пресс-фото агентства, кажется, возил ингушский милиционер, натурально укравший себе жену. Он был воин-интернационалист, афганец, Иса его звали. Мы с ним пили водку, и он умел виртуозно и бесплатно преодолевать блокпосты, надев милицейскую форму. Потом он возил меня и в первую чеченскую, в Грозный - завидя вертолёт, мы ныряли в лесок, благо было уже лето, и выскакивали из машины. Водку пили из горлышка - ингушская, не больше тридцати градусов, пьётся за день бутылки четыре легко. Потому что адреналина в крови по горло. Иса не мог жить без адреналина - до начало чеческой войны он постоянно возил журналистов туда, куда не следует. А с её началом совсем распоясался. И так бы и тусовал - если бы его не забрали в охрану тогдашнего президента Ингушетии Аушева, в постпредство, в Москву. Я ходил туда - там отличные сауна и бассейн. В те годы журналисты ещё не так боялись попасть в заложники, как сейчас.
Я достал из кармана и закурил сигарету "Донской табак" типа лайт. Вокруг лежали руины города Грозного - вон там знаменитая площадь "Минутка", где подорвали генерала Николаева, вон там дворец Реском, "республиканский комитет", который полгода назад окончательно сравняли с землёй. А я в нём бывал. И от гостиницы "Кавказ" ничего не осталось. Но это ещё с того штурма, на новый 1995-й год. Годы идут, но циклит на этих дурацких цифрах прошлого века. Сейчас всё будет проще - год первый, год седьмой, год двадцать четвёртый. А не какой-то там тысяча девятьсот. Правильно говорят, что от курения глупеют.
На хрен эти руины прошлого, даёшь Крым, древний город Гурзуф. Что вы там снимали, с этими придурковатыми киевскими продюсерами - какой-то, кажется, новогодний мюзикл? Я приехал из Москвы в отпуск - работал тогда в газете - на десять дней. Бухал и курил в этом Гурзуфе, шатался по кладбищам, искал могилу деда. Никаких указаний на её счёт у меня не было - я просто знал из определённых информационных источников, что она там есть. Ну, да это тёмная семейная история.
У вас на съёмочной площадке был гроб - называется "реквизит". Я в него лёг, и ты меня сфотографировала. Я, в общем, в приметы никогда не верил - считал, что у меня защита высшего уровня. Но если брать как бессознательное предзнаменование - это да. Я вернулся в Москву и через три недели погиб мой друг. Большой друг, один из немногих лучших. Много мы с ним чего выпили и употребили, и многое удалось обсудить - жаль, что не всё. Так бывает.
Мы с тобой пили шампанское и поили им виноградных улиток. Они отпадали. Когда я уезжал - ты попросила передать привет Санчесу.
Больше вы с ним не увиделись - он погиб. Через две недели после нелепого самоубийства Кащея. Погиб не глупо - просто и бессмысленно. Тут уж вообще ничего не скажешь. Разбился на машине, будучи пассажиром. Лобовое столкновение с троллейбусом - в самом троллейбусе, на счастье, никто не погиб. А Санчес погиб мгновенно, на очень быстрой скорости новенького "фолькса" с неопытным водилой за рулём. Когда мне позвонила наша общая подруга сказать об этом, я почему-то сразу вспомнил, как последние месяцы подвыпивший Санчес часто напевал из Мамонова: "Синий троллейбус с жёлтой полосой, впереди водитель такой молодой..." Подруге я об этом не сказал - глупость какая-то, человека не вернёшь, верхнюю часть черепа снесло напрочь.