Ничего в действии снимать нам не дали - только последствия. Вся операция заняла минут тридцать-сорок.
- И часто вы такие заводики уничтожаете? - спросил я Блаватского.
- Один и тот же по пять раз в квартал, - сказал Блаватский, - А ты как думал?
Думал? Да я давно истребил в своём мозгу всё рациональное - настолько глупыми казались мне виды человеческой жизнедеятельности - как минимум последние семь часов, которые я не курил ничего, кроме никотиновых пустышек.
Что тут думать? Нефть надо запретить, как и все машины. Что, так сложно до этого додуматься? Религия отвлекает? Или научный атеизм?
Зюзель на бойцов взбеленился - не сразу, а с задержкой, только на середине обратной дороги.
- Какого хуя вы не даёте нам снимать то, что мы хотим?! - обратился он к Акуле, майору Владу и Контрразведчику, - Мы же не мешаем вам делать свою работу?!
- Ладно, ладно, успокойся, - успокаивал его Влад, - Приедем в лагерь, бухнём, и я тебе всё объясню.
- И я, - добавлял Контрразведчик.
- Какого хуя мы вообще сюда тогда приезжали?! - не унимался Зюзель.
- Для обрезания! - непонятно к чему пошутил Блаватский.
- Советская власть кончилась! Что тут непонятного?! А вы продолжаете представлять из себя какую-то коалицию мудозвонов! - закончил разговор Зюзель, отвернулся и уставился в окно.
Может быть, хоть на одно мгновение, но мне показалось, он их пристыдил. Хотя они военные. И обрезание тут ни при чём. Хотя в "Ярило" мусульман не берут - не положено. Даже татар. Тоже мне - военная тайна.
Не понимаю обрезания, хоть ты тресни. Кому, к Аллаху с Иеговой - и, главное, что? - я могу пожертвовать своим хуем, даже частично? Монашество тоже бред - рудимент экономических трудностей. А обрезание - понятно идиоту, что это чисто гигиеническая процедура пустынной доктрины. А свинина? Мёртвая свинья быстро тухнет в жарком климате - у войска может начаться повальный понос. Где-то в иных мирах за огромным столом восседают великие военачальники и теоретики всех войн - Сунь Цзы, Магомед, Александр Македонский, Атилла и другие официальные великие мастера массовых убийств на расстоянии. Кто ещё? Барбаросса из Моздока, столицы великой Алании, Чингисхан, Тамерлан, Наполеон, Суворов, Маннергейм, Роммель, Тухачевский в противогазе, ещё живой генерал Шварцкопф, десятки других им подобных, но помельче - и у каждого в руках маленький калькулятор с тремя кнопками: ноль, минус, один. Жидкокристаллический холодный экранчик показывает всё увеличивающуюся абсолютную минус цифру.
"В нашем теле копошатся ожиревшие жуки - после смерти наступает жизнь что надо, мужики!!!" - таков вот вам привет от Зюзеля и всех питерских некрореалистов. Хотя в смысле кино, Зюзель - обычный реалист, без закидонов.
Мы невридимыми вернулись с нашей военной вылазки, поужинали и теперь пили в палатке в абсолютно мужской компании. Я, к счастью, уже накурился как следует - вместе со Стариной Хэмом, который тоже пришёл с нами побухать и курнуть - так что бойцы меня не раздражали. Накурившись, Старина Хэм стал утверждать, что он великий психолог - и я попросил его выдать мне мой психологический портрет.
- Ты же за нами наблюдаешь? Я же тебя накурил? - спрашивал я, - Вот и ты мне сообщи, что думаешь.
Он задумался, молча выпил водки, закурил сигарету и согласился.
- Ты лох чилийский, - сказал мне доктор Старина Хэм, - Невроз на неврозе, иждевенец и прихлебатель, подверженный гедонистическим пристрастиям. От всех воротишь нос, обладаешь больным самолюбием, ядовит и коварен, будто змей, один против всех, все должны тебе, а ты никому, симулянт и попрошайка, очень изредка желающий работать и кормить себя и свою семью. Под видом гениальности разыгрываешь карту социальной дезадаптации, ждёшь правительственных или иных субсидий, ищешь глупых меценатов. Пишешь, как правило, сплошную ерунду - спекулируешь на темах войны, Чечни, страдающих детишек и мёртвых фотографов. Грезишь мировым признанием и Нобелевской премией по литературе. Готов хоть в тюрьме за это отсидеть. Салманом Рушди тоже быть не хочешь. Ищешь золотую середину между кичем и трэшем. Ну, что знал - рассказал, пока всё.
- Откуда ты всё это про меня знаешь? - удивился я.
- Ты сам мне всё это рассказал, - пожал плечами доктор, - Не помнишь? На бруствере? Вы с Берсом там сидели? Берс подтвердит...
- Ну и память у тебя... - сказал Берс, - Я ни хрена не помню, в том числе тебя.
- Так это вы были под чем-то, - улыбнулся доктор, - Более серьёзным...
- Да ладно... Не может быть... - сказал Контрразведчик, не отрываясь от телевизора.
Так все по-тихому и напивались, уткнувшись в телевизор - там показывали познавательную передачу про Китай и его богатую кровопролитием историю.