- Спасибо, Архип, - сказал доктор, наливая всем спирту с "Нарзаном", - Вот она другая половина сознания, или мозга. Сознание и бессознательное.
- И кто из нас кто?
- Ты, конечно, сознание, Архип. Судя по всему, тебя в детстве переучили с левой руки на правую.
- Переучили, - сказал я.
- А у меня руки одинаково работают. Я могу одновременно обеими что-нибудь рисовать, в зеркальном отображении, - сказал Старина Хэм.
- Вот это круто! - воскликнул поручик Блаватский, - И ты никогда этого мне не говорил?!
Мы выпили за гениев и несовместимое с ними злодейство.
- Смотря, что называть злодейством, - высказался Берс.
- Гений лишь ошибка в системе, на которой учатся, - назидательно сообщил Контрразведчик.
- Многому на ваших системах научишься, - не соглашался я, - А гений и так всё видит на триста лет вперёд, а то и больше.
- Кто спорит?
- Я вам Джордано Бруно никогда не прощу, - сказал Берс.
- Кому это "нам"?
- Белой цивилизации. Христианской. И многих других, безвинно убиенных христианами, тоже не прощу, - добавил он.
- Никто себе не простит, - примирительно заметил Акула, - Меня с детства от этого колбасит. Веришь?
- Мсти, - сказал Берс, достал откуда-то внушительную сигару и закурил.
- Я думаю, - вступил я, - Что дело тут не в цивилизации и не в культуре, а в каких-то общих информационных завихрениях...
- Какие завихрения? - удивился Берс, - Они же орудие пыток носят на груди?!
- Я не христианин, я атеист, - радостно сообщил Акула, - Во втором поколении, а то и больше. Кто его знает?
- Твой атеизм простое приспособленчество и уход от конфликта, - сказал Берс, - И вся ваша цивилизация уходит от конфликта. Мерил семь раз, очень короткий, резать не стал. Жаль, не я это хокку сочинил...
- Шарикову больше водки не наливать, - пошутил Зюзель.
Он давно смотрел сквозь пальцы на то, что наш оператор Берс забухал - действительно, мало ли что бывает на войне. По любому ведь - ни хера интересного снимать нам не дают?
Так мы и напивались, часов до трёх ночи, пока телевизор не закончился, а потом все - кроме Разведчика, который ещё и не думал приползать с чеченских гор - пьяные легли спать. В моей голове шёл непрекращающийся сеанс одновременного развенчания всего сущего - непрочитанная книжка Елены Петровны Блаватской "Разоблачённая Изида", дневники православного врача экспедиции Рерихов "Развенчанный Тибет", и цитата оттуда: "Опять тибетские ламы, следующие нашим обозом, накурились гашиша и всю ночь что-то пели. Завтра опять придут ко мне просить таблеток от частого сердцебиения..."
Я ощущал, что на острие мутного болота общественной жизни тысячелетиями в охотку загибающейся нации - эволюционной гуманоидной ветке сбоку насчёт развития альтернативных схемах коммуникативных иерархий, в личностном плане паразитирующих на основных инстинктах, в целях повышения комфортности в постнатальной и предтанатосовой фазах. В ущерб, понятное дело, процессам преодоления отчуждения, если, конечно, не паразитировать и на энергии их саморазрушения - научившись создавать так называемых клонов-провокаторов.
Ничего более конкретного изнутри мне - от чего-то - не сообщалось.
25.
Самый качественный мой друг для моих родителей - это кардиохирург Виталий. Вит пересаживает сердца покойников умирающим - но мои родители любят его не за это. Просто он вежлив до крайности - даже вежливее Берса, которого мои предки тоже привечают, от сердца. Особенно с пожилыми людьми. Пожилые у него в клинике, как правило, реципиенты - а молодые как раз доноры. То бишь, трупы. В России нет трансплантационной культуры, потому что совести у людей маловато. В Европе же считается почётным всегда носить с собой пластиковую карточку с перечислением личных внутренних органов, готовых к пересадке. В случае чего. Они там каждый день живут, как последний - это правильно и общественно одобряемо, особенно для молодых мотоциклистов.
Охреневая от данного цивилизационного подвига, Вит и свалил в Гермашку, лет пять назад, вместе с женой и ребёнком. Устроился нелегально работать в какой-то частной еврейской клинике для богатых, мечтающих продлить своё немыслимое без жизни богатство.
- Представляешь, - рассказывает он мне, приезжая раз в год в Москву, - Мы садимся на вертолёт и кружим над крупными городами. Они там все близко. Кружим, как стервятники. И ждём, когда кого-нибудь переедет машина. Или парень на мотоцикле врежется куда-нибудь, и с концами. Вертолёт фрахтуем за бабки у военных. Слушаем полицейскую волну. Бывает, по несколько часов кружим. Но чтобы без добычи - такого никогда не бывало. Статистика. Клиент-то ждёт... А у меня в руках чемоданчик - и в нём не сухой лёд, как здесь, а новейшая система терморегуляции... Блядь, вы тут в России живёте, как в каменном веке!