Начфин проводил его настороженным взором, а после снова начал болтать пистолетом влево вправо, пытаясь в воздухе изобразить некую графическую иллюстрацию своих запутанных мыслей.
- Он заряжен? - спросил я.
- На предохранителе пока... - сказал начфин, - Ну что, ты согласен пройти крещение?
- В каком смысле?
- Боевое. Прилетим, я тебе поймаю ваххабита, а ты его расстреляешь. Слабо?
- Ну, ты дурак, - сказал я, - Где я тебе в Москве ваххабита поймаю? Выпей как лучше.
- В какой Москве?! Ты в Чечню приехал, или кто?! Они же нас как баранов режут... - сказал начфин, харкая на пол слюну, - Тебе поручик Блаватский в Ханкале покажет свою видеоколлекцию, не забудь спросить... Ну, так и что ты имеешь против нашего крещения?
- У меня есть высшее крещение, - ответил я, отставляя гитару, - Вот, например, реши одну логическую задачу. Ты же в математике дока?
- Ну... И что теперь?
- А вот что. У тебя в руках пистолет. Так?
- Ну... Так... - начфин был явно не готов к тому, что я перехвачу у него инициативу, да ещё так легко и беспардонно.
- И у меня в руках пистолет. А у третьего пистолета нету.
Несколько долгих секунд начфин пытался, всё это себе представить - особенно, что у меня якобы в руках пистолет, а на место третьего подставить кого-то из присутствующих ему было несложно - а потом задал наводящий вопрос:
- Он что, пленный? Кто? Ваххабит?
- Если тебе так угодно. Ну, и расклад у нас троих следующий. Общий, но индивидуально противоположный.
- Не понял... Стоп... Понял... Вникаю...
- Один из нас без оружия. Кто-то третий. Неизвестный. Второй держит пистолет у его затылка - ты или я. Третий держит пистолет у головы второго - снова ты или я. Речь идёт о втором...
- Они все знакомы? - спросил заинтересованно начфин.
- Речь идёт о нас. Но ты зачем-то пытаешься вводить параметры следующего уровня. На этом и держится любая идеология. Вся политика - в этом. И вся религия. На параметрах высшего уровня. Они недоказуемы. Их надо просто знать всем своим существом.
- Религию не трожь... - с пьяной строгостью сказал начфин, - Ты символ веры православной знаешь наизусть?
- СВП? Ха! И не только его. На всякий случай я знаю все главные тексты основных конфессий. Так нас учили в ГРУ.
- Ого! - вытаращился уверовавший в меня начфин, - Ну, это тебе, значит, точно с Блаватским надо разговаривать...
Он налил коньяку себе и мне, выпил и спросил:
- Ну и что там с этими парнями? Которым одного пистолета не хватило?
- Да ну тебя... - я махнул рукой и тоже выпил свою дозу, - Я сам уже забыл дилемму этого второго придурка. Прям как ты. И живой, и не убил никого, и с пистолетом...
- Откуда ты знаешь, что я никого не убил? - спросил начфин.
- Думаешь, по тебе не видно?
Начфин задумался и вскоре от меня отстал. Всё остальное время он старался даже не смотреть в мою сторону - как будто решил считать несуществующим всё, о чём мы говорили. Или зашёл в логический тупик. Ясно ведь, что никого он не убил. Это должно пахнуть, и я бы почуял.
Из парилки вышли Зюзель, Берс и Влад. Увидев их довольные лица, начфин встал и тоже направился в парилку - но, как назло, вдруг резко поскользнулся на мокрой лужице и уже падал навзничь, затылком о кафель, когда Влад одним прыжком подскочил к нему и просто-напросто спас от полного уничтожения. Сам майор при этом не пострадал - только зацепил ногой за стол, с которого попадала и разбилась вся наша выпивка. Кроме заныканных начфином под столом ста грамм осетинской водки - которую он мгновенно залпом выпил прямо из горлышка, дабы излечить свой бешеный стресс от чуть не наступившего очередного, а то и окончательного, сотрясения мозга.
- Ты спаситель! - обнимал он смущённого Влада, который, казалось, вообще не понимал природы своего отчаянного поступка.
За спасение начфина пришлось откупорить неприкосновенный лётчицкий запас - под честное слово Влада, что он вскоре куда-то убежит, и быстренько, всем нам, всё, что надо в полёт до Москвы, раздобудет.
- А пиздеть команды не было! - так завершил майор Влад свою страшную клятву, которую он в ту ночь так и не исполнил.
В четыре утра мы все отправились грузиться в самолёт. Именно в этот момент мне и стало окончательно ясно, что я нахерачу обо всём происходящем подколодную книжку, беспредельно смешную и невероятно грустную сразу - а Влад уже храпел на всю военную Моздокскую баню, и ни одно оружие в мире не сумело бы его разбудить.
29.
"...Выстрел грянет, ворон кружит - твой дружок в бурьяне неживой лежит... А вокруг земля дымится, чужая земля... Ветер дует, солнце встаёт, на родном пороге мать сыночка ждёт... " - крутились в голове обрывки вчерашних банных песен, которые играл на гитаре бухой ординарец Коля. Правда, в голове ни крутились уже в исполнении какого-то, наверняка, краснознамённого хора.