- А... Это Берс и был... Слушай, а что это там за шоу с аллигаторами на набережной?
- Не знаю... Дети заинтересованности не изъявляли. Хрень какая-нибудь... Жалко мне что-то этих крокодилов.
Я закурил сигарету. А ты, оказывается, за период моего отсутствия рядом с тобой успела окончательно побороть никотиновую зависимость. Только каннабис - да и тот в мизерных дозах. Какое у тебя всё-таки здоровое сознание.
- Я понял, почему я тебя люблю, - сказал я, - Ты похожа на мою бабушку. Такая же красивая - длинная, мудрая и худая.
- А ты на моего дедушку, которому на войне ногу оторвало, - сказало ты, - Ну чего, страшно в Чечне?
- Да нет там ни хуя страшного, в этой Чечне. Я бы опять поехал.
- Без меня больше никогда. Ты это понял?
- Да не поеду я, больше. Чего я там не видал?
- Вот именно. Пиши лучше книжки.
- И киносценарии, вместе с тобой?
- Да. Может, хоть денег заплатят. А за фильм? Чего Зюзель с Берсом говорят?
- Да я и сам знаю, что всем нам заплатят, твари... За всё заплатят. Да куда они денутся?
- Ты только не злись больше. Хорошо?
- Да на кого?!
Кисунчик, любовь моя! Да я уже давным-давно понял, что любить львицу можно только на её условиях.
- Мама, папа, пошли купаться! - зовут нас сын и дочка.
И мы всем сверкающим семейством идём плавать в Чёрное море. Я представляю его наполненным кровью - и, на мулах и лошадях, по колено в крови, по этому кровавому морю едут ужасные тибетские демоны, с третьим глазом высшей мудрости во лбу, с огнемётами "Шмель" и гранатомётами "Муха". Готовые защитить нас от любых личных проекций невероятной и жестокой глупости - в которой всё живое инстинктивно и вечно барахтается.
Единственное, что может родить мужик - это артефакт культуры. Культ Ура - это поклонение Солнцу, если кто не в курсе. Сочинить книгу или фильм - и чтобы герой и мир был таким, каким это необходимо, с невозможно удаляющейся перспективой смешного бессмертия.
А вот прокатная судьба фильма "Внутренняя Ичкерия" так пока и не сложилась. Вернее, всё получилось, как только и могло произойти, с полным доверием к ещё не произошедшему. Как в недоделанном, дешёвом, арт-хаусном, но всё ж таки гениальном кино.
Нет, на телеке-то мы всё смонтировали, Зюзель, в одно рыло отстрелялся - не помню уже, как они его там назвали, продюсеры с пустыми глазами. Там всё вышло, как они хотели - про воинский дух, боевое братство и прочую ерунду. Странно, но в финале работы Зюзель даже не набил морду ни одному из копродюсеров, чтобы не задерживали наши кровные бабки - так что бабок настоящих мы так и не получили. Одни копейки, смешные какие-то.
Никогда не унывающий Берс вообще уехал в Амстердам - строить тамошний буддийский центр и окончательно отказаться от алкоголя и наркотиков. Действительно, где богеме это делать ещё, как не в Амстердаме?
Мы же вернулись из Крыма в Москву - каникулы закончились, начиналась дочкина школа. Куда и я ходил в восьмидесятые годы прошлого века - экспериментальная, академии наук.
Японцы очень рано приучают детей к горшку - отсюда и путь самурая, и чудовищно жестокие комиксы манга. Ты кормишь нашего сына грудью почти уже три года. Здоровый балбес, носится по двору, рубит всех пластмассовым мечом - а потом возвращается к тебе с командным криком "Мама! Сися!" Тут то ты сисю и достаёшь.
Мы с тобой сидим на скамейке. Перед нами огромный сталинский дом, напоминающий контурами тибетский дворец Потала. За спиной - стена следственного изолятора "Матросская тишина", где томятся люди с тёмной полосой в жизни. Нас это не волнует - мы свободны.
Значит, надо прорываться в космическую богему. Ей принадлежит искусство. В том числе искусство счастливой материальной жизни. Надо помочь Берсу и Зюзелю, и прорваться туда всем вместе. Можно уехать жить в Европу. Сказать тамошним обывателям правду - о главных и самых важных задачах современности. Научить других людей говорить правду. Чем больше в жизни комфорта - тем больше можно сделать. Но в начале пути по любому обеспечен дискомфорт - чем он больше, тем дальше полетишь, преобразуя статику в кинетику. Чем глубже ущелья - тем выше вершины. Нет, решено - уехать в Европу и жить то в Лондоне, то в Альпах, то в Каннах, а то и в Копенгагене. Или - вообще махнуть в Австралию. Посещать экзотические, но правильные места. Оградить себя и всех своих от животного мира, общаться с ним с позиции разума и силы. Не жрать, и не быть сожранным - и то, и то. Такова мудрость алмазных свиней из Текстильщиков и Кузьминок, с улиц Докукина, маршала Конева, Преображенки, Матросской тишины, Сокольников, Крыма и всех прочих точек бифуркации.
Когда документальный кинофильм "Внутренняя Ичкерия" был наконец смонтирован, в плёнке, для широкоэкранного показа - озвучили его ди-джей Транс и ряд классических немецких композиторов девятнадцатого века. Но все фестивали Европы тоже отвергли наш фильм, назвав его шовинистическим, как и наши. Наверное, из-за монологов накаченного полуголого Влада в краповом берете. Или доктора, который цитировал Наполеона и Хемингуэя. Или рассуждения других офицеров - про то, что любой отряд сплачивается кровью, а любой солдат рождается, чтобы умереть на поле боя. В Европе это, видать, не понравилось. Это в чеченской жизни-то отряда специальных ментов "Ярило" они нашли шовинизм? Вообще не понятно, что такое шовинизм в таком случае, как не обычные трагические последствия коррупции в высших эшелонах. Да, в фильме нет ни одного высказывания чеченца, и вообще нет никаких чеченцев, только жизнь отряда - потому что нам ведь не всё давали снимать. Нас охраняли со всех сторон на тяжёлой технике. А в результате втянули в засаду, на День Независимости России, хотя в лагере Ханкала был назначен зажигательный концерт.