Так она сидела у меня на загривке и мурлыкала - а когда я находил гриб, начинала возбужденно спрыгивать на землю и запрыгивать обратно, как в проклятом цирке. Один раз даже толкнула меня под руку - гриб из ладони вылетел, кошка набросилась на него и вмиг пожрала.
- Наблюдай внимательно... - сказал я Кащею, показывая на дико веселящееся животное, - Вот так и ты будешь играть со своим сознанием.
- Я или грибы? - спросил Кащей.
- Ты, ты. Вернее, не ты, а то, что тебя ощущает и наблюдает через твои уши и глаза! - уверенно сказал я, - Я пошел искать дальше, а ты посиди здесь, под елью. Поговори с кошкой. Все равно ни хрена ведь не находишь...
- Ну! Не идут ко мне, падлюки, по первой ходке! Ну, тебе, Архип, спасибо, а я лучше приколочу пока! - Кащей довольно кивнул и пожмурился на солнце. Потом достал деревянную трубочку и кисет с анашой. Кошка отчего-то сразу убежала и забралась обратно на свою осину.
Тут я увидел еще один гриб и сорвал его. Стоило расслабиться - и они просто подмигивали мне со своих кочек, протягивали радужные паутинки, облегчали всю эту депрессивную тюрьму. "Даже природу они могут уничтожить, идиоты..." - подумалось мне совсем по-детски обиженно, но уже в соглашательски безвыходном акценте скепсиса. Подумалось в адрес чиновников, должно быть.
Грибов становилось всё больше, но обжираться ими не хотелось - тем более, что надо было насушить и взять с собой пару дозняков. Однажды - после подлого взрыва спящих московских домов - когда пришли запуганные до смерти тётки из домового комитета, гнать меня в ночь, дабы дежурить вокруг дома - я, будучи под грибами, вышел на улицу с подарочным в натуральную величину двуручным мечом "Робин Гуд". Не знаю, что подумали тётки - на всякий случай они срочно вызвали мне в напарники бывшего мента из третьего подъезда. Всю ночь мы пили пиво и говорили о наркотиках и психологии преступных элементов.
"Как же они упустили древо познания? - подумал я, упираясь взглядом в осину, на которой, на третьей снизу крупной ветке, сидела и орала почти очеловечившаяся кошка, - Сплавили? Разменяли на этот дикий крик? Надо спасать положение существ..."
Я подошел к осине, схватился руками за нижнюю ветку, и, упершись кедами в ствол, стал взбираться на дерево - припоминая, понятно, методы дона Хуана. Сколько себя с детства помнил - всегда хотел реализоваться человеческим учителем этой самой жизни. Этих лазаний за кошками по деревьям, этих собираний грибов, этой дурацкой, где-то там, войны. Потому что в своей собственной, отсутствующей на хуй, судьбе, пафосный и сублимировано ничтожный, никого не признавал. Был призван самой неуёмной - не верящей в самоё себя - гордыней буйствовать в одной, чаще бритой налысо, покрытой множеством шрамов голове. В тонкой железной оправе очков с пластиковыми, не как при совдепах, китайскими линзами.
Нет, но не зря же я вставил себе в левое ухо серьгу - из натуральной хирургической стали, в виде человекообразного черепа. Самый сильный тот, кто своё уже отвоевал - в одиночку и до смерти.
Я потрогал пальцем холодный металл своей серьги - и посмотрел на кошку. Кошка была рядом, над головой, на расстоянии вытянутой руки. Я сидел на второй снизу большой ветке и думал о том, что я делаю.
- А правду я слышал, что тебе десять штук баксов предлагали, а ты всё уничтожил и всех послал?
Это вдруг, как будто мимоходом, спросил снизу и слева, из-под лапы ели, дружище Кащей - закончивший манипуляции с трубкой и собирающийся поднять голову и повернуть её в сторону осины со мной.
- "Что он говорит?" - подумалось мне.
Последние соображения пронеслись, когда я, отчего-то мигом потеряв равновесие, быстро падал в сторону центра планеты. А когда ударился головой об корень осины на земле, то сразу вырубился.
И не слышал удивлённого возгласа Кащея:
- Архип, ты чё, охуел?!!! А покурить?!
Но нет, дружище, я уже провалился во тьму кромешную - как принято у людей обозначать подобные состояния. И когда мы теперь увидимся - ни хера не ясно...
5.
Когда я очнулся от своего пьяного сна в небесах России, наш самолёт уже прилично сел на землю, и теперь ехал по рулёжке Моздокского военного аэродрома. Я тут же начал слышать, как Берс разговаривает с замполитом Акулой. Пьяный рыцарь печального образа приземлился на Северном Кавказе - но грусть его светла, будучи бременем белого человека.