Мы не заставили себя долго уговаривать. В процессе выпивания и поедания я рассматривал полковника, ища в нём сходство с Марлоном Брандо из "Апокалипсис Нау" Форда Копполы. Берс наклонился к моему уху и сказал:
- Помнишь улитку, которая ползёт по лезвию бритвы?
Это потому, что на шее у полковника висела толстая золотая цепь. Она и делала отсыл - через "Крёстного отца" - к другому фильму того же американского режиссёра.
- Скажите, пожалуйста, а сколько в день обычно погибает солдат? - спросил я полковника, когда нам подали чай, - Мы не пресса. У нас документальное кино. Просто интересно...
- Ну... - полковник что-то подсчитал и разделил в своём уме, - В моём районе труп в неделю. Раненый через день. Когда зелёнка. Когда зелёнки нет, тогда дели на четыре. Это в одном моём районе. Но он у меня крутой. Как эти яйца! Остальные районы не такие...
Мы все выпили водки, не чокаясь. Полковнику явно нравилось ощущать свою цепь. Сколько она весила, интересно? Полкило? Из вражьих выдернутых зубов её переплавляли, что ли? Положение драматурга обязывало меня максимально широко смотреть на вещи - чтобы не упустить той возможности понимания, что воистину наилучшая. Чтоб затем разоблачать ложные схемы, заставляющие обычных людей смотреть совсем в другую сторону.
Полковник понимал, что мы высокого о себе мнения - об этом говорил наш внешний вид на фоне всего того, что ему приходилось видеть.
- А я в Орле был, - сказал полковник, - Мать хоронил. Отпуск две недели. Теперь возвращаюсь...
Мы опять выпили, не чокаясь.
- Ну, понятно... - бесцеремонно прервав затянувшуюся паузу, сказал Зюзель, - А, скажите, вы завтра тоже полетите на вертолёте?
- Вместе полетим, - подтвердил полковник и зачем-то погладил лысину.
- А сейчас ведь так называемая "зелёнка", лес листвой покрылся, я правильно понимаю?
- Давно покрылся. Ничего. Мы будем отстреливать тепловые и магнитные ловушки. Хотя их и так всё время отстреливают. Независимо от времени года.
- Ты разве об этом хотел спросить? - удивился я вслух вопросам Зюзеля.
- Ну, да, - кивнул он, - Примерно. Я вообще на вертолёте никогда не летал. А тут, я слышал, их сбивают постоянно. По телевизору то и дело показывают.
- Это большие сбивают! - улыбнулся полковник, - А мы на маленьком полетим. В него ещё попробуй, попади! Совсем другая скорость!
Мы чокнулись и снова выпили.
- У меня в одном киносценарии военный вертолёт сбивают из гранатомёта "Муха", - спросил я полковника, - Такое вообще возможно в реальности?
- Почему нет? Смотря, с какого расстояния. Может, он мимо дома пролетал не спеша? Закладывал манёвр, чтобы ракету запустить? А тут его с балкона и шарахнули. С тридцати метров, к примеру, я это дело себе запросто представляю. Да и сам бы... Жаль, у духов вертолётов нет. Хотя нет, не жаль. Они на этот аэродром Моздокский, черти, однажды на грузовике с тротилом почти что прорвались... Блядь, шуму поганого было в главке - как будто не люди погибли, а хуй его знает что. Не помню точно, сколько - но много...
Мы помолчали, потом опять выпили не чокаясь.
- А можно, я тоже спрошу? - поинтересовался Берс, - Скажите, правда, что Шамиль Басаев до террора был комсомольским функционером? Или врут?
- Ну... - полковник поднял глаза к потолку, - Конечно. Он же в Москве учился, при Горбачёве. Ему ещё Боровой компьютер преподавал. Я сам читал, в какой-то газете. Да теперь-то уже, кому какая разница? Я вот даже коммунистом стать не успел. Развалилось всё к едрене фене...
- Может, оно и к лучшему? - предположил Зюзель.
- По-моему, без разницы... - сказал полковник.
Разговор понемногу расклеивался.
"А что я могу спросить? - думал я, - Сколько человек вы лично убили? Для кино - неформат. Сколько человек убили на ваших глазах? Что вам снится во сне? Часто ли вы думаете о смерти? Зачем вы выбрали себе такую жизнь? Почему вы её не выбирали? Кому всё это надо?"
Так что спрашивать я ничего не стал. Напоследок Берс немного рассказал нам про фельдмаршала Паулюса и его стратегические ошибки под Сталинградом. И ещё о том, как японский камикадзе с вражеской пулей в мозгу промахнулся самолётом мимо американского крейсера - но выжил и опубликовал мемуары, чем обеспечил всю свою семью огромным количеством суши, сакэ, рыбы фугу, самурайских мечей, синтоистских подношений духам павших на войне предков и всякого прочего.
- По-японски "Скорая помощь" будет "Кому-то херовато"! - так завершил Берс свой рассказ, выпивая в одиночку.
Полковник ничего как будто не видел и не слышал, давно погрузившись в свои собственные меланхолические мысли. Водка закончилась, и больше даже не хотелось.