- Вот ваши три койки, располагайтесь, - указал нам Акула, - Будьте как дома. И все вопросы решать строго только через меня.
Всё это он говорил нам, запихивая под кровать чемодан с деньгами, отданный ему пьяным начфином в Моздоке. Кроме нас, в палатке никого не было.
Берс первым определил свою койку и кинул на неё рюкзак с личными вещами, а съёмочные сумки и треножники тоже запихнул под неё.
- Ты выбрал себе место прям рядом с поручиком Блаватским, - прокомментировал Берсу наш неуёмный замполит, - Он у нас замком по личному составу. Всё время о каких-то Рерихах говорит. Это Влад его Блаватским прозвал, за книжку, которую он пятый год читает. "Тайная доктрина". Я полистал - ну муть и всё, шрифт мелкий, пиздец, про каких-то мёртвых карликов, что ли... Я честно читать не смог. Я то думал - про шпионов...
Мне досталась койка рядом с Акулой. Зюзель выбрал койку у входа. Оставшиеся койки, по словам Акулы, принадлежали майору Владу, ответственному за боевые задачи, и ещё какому-то Разведчику и Контрразведчику. Их имён или кличек Акула нам не назвал.
Посередине палатки, продырявленной железной опорной трубой, стоял стол. Наверху опорной трубы был сколочен деревянный поддон, на котором размещался телевизор.
- А эти ребята, с которыми мы будем жить, они что, сейчас на выезде? - спросил я замполита.
- Нет, - отвечал он, - Разведчик по горам ползает, ему самому в кайф, он никого не предупреждает. Хочет - уползает, хочет - приползает. А Контрразведчик только послезавтра из Москвы прилетит. Какие-то у него там зачёты в академии генштаба... А Блаватский в Генштаб метит. Но не в тот, который Пентагон на Арбате - а в наш, особый, спецназовский генштаб. Знаешь, как тема его диссертации звучит? Влияние религиозных взглядов и убеждений на коллективный дух боевого подразделения... Как-то так.
- Круто, - сказал я, - Интересно было бы почитать.
- А как мы в прошлую чеченскую журналистов пиздили, знаете? - вспомнил Акула, - Никто не узнает. Это сейчас вы такие смирные, не считая Бабицкого...
- Мы кинодокументалисты, - сказал Зюзель, - Нас вся эта политическая херня вообще не касается.
- Как Лени Риффеншталь... - добавил Берс.
- А я вообще маргинальный автор, - сказал я, - Я может про ваше "Ярило" книгу напишу? На деньги каких-нибудь "Либерасьон".
- Это пожалуйста, - сказал замполит, - Хоть для евреев. Ладно, я пока пойду, схожу до командира. А вы подготовьте вопросы для интервью... Не зря же я вас сюда доставил? Уверен, сработаемся! Мы даже самого лорда Джадда охраняли, из Европарламента, не то, что вы там, с телека... - и, загадочно нам подмигнув, он покинул палатку.
Мы сели на свои койки и прислушались, как в соседней - штабной - палатке слышались отрывки какого-то агрессивного совещания.
- Да что ты мне момо ебёшь?! Ну не подпишет он эту херню, это же известная пиздося! - утверждал нервный голос погрубее.
- А ты пробовал?! Ты же даже не пробовал! А ты попробуй!!! А я на тебя посмотрю!!! - с фальцетом отстаивал свою точку зрения голос покультурней.
- Парни! Да пусть они оба сдохнут! - успокаивающе вносил альтернативу третий, самый мягкий и авторитетный баритон.
- На западном фронте без перемен... - сказал Зюзель.
"Кажется в июне ещё и у Кришны день варенья... - вспомнил я что-то из теософских доктрин, - Совпадает вроде как с полнолунием. Стоп... А не совпадает ли в этом он году также и с российским Днём Независимости?"
Случайных совпадений не бывает, и хер с ним, с Кришной. Само собой. Бога нет - да он и не нужен, только путается, полиодноглазый.
Я полез под кровать и начал копаться в своей зелёной сумке типа военный подсумок, выискивая пакет с травой. Пачка "Беломора" лежала там же. Забитые в Москве папиросы приказали долго жить, так что я вынул всё это хозяйство и стал забивать свой первый чеченский косяк нового тысячелетия, комфортно расположившись на типовой тумбочке, какие были приставлены к каждому индивидуальному койко-месту.
- Интересно, спецназовцы курят? Есть у них тут трава? - вслух размышлял Берс.
- Спецназовцы не курят, - сказал Зюзель, - И ты, Берс, курить не будешь. Я знаю, как ты работаешь, когда покуришь.
- Тогда с похмелья было... - индифферентно пожал плечами Берс, - Да и снимали мы с тобой какую-то хуйню... Я уже и не помню...
- Потому что накурился! - упрямо гнул свою профессиональную линию Зюзель.
Он был прав. Он тут за всё отвечал - в смысле качества будущего фильма. Просто он сам боялся накуриться и на всё забить, положить, так сказать, с осветительным прибором. Вокруг так интересно, что незачем носиться с собственным эго, как с писаной торбой.
Мне тоже надоело видеть вокруг только художественные военные формы и их пустое социальное содержание. Хотелось расслабиться, стать самим собой. Забить на условности. Вопросов не готовить, ответов не ждать, разводить спецназовцев по полной на хавку, выпивку и пьяные базары. По-дружески. Мы же у них в заложниках, как никак.