- Неплохо было бы положить ему на колени гранатомёт... - вслух сам с собою рассуждал ушедший с головой в своё призвание Зюзель.
Акула постучался в вагончик. Оттуда раздался некий окрик, после которого замполит, как бы зачесав ладонью отсутствующие волосы своей лысой непокрытой голове, вошёл внутрь, прикрыв за собой дверь.
- Сейчас вылетит из окна и скажет, что гранаты у командира не той системы... - предположил я вслух.
Однако беглый осмотр вагончика показал мне, что никаких окон у него не имелось - по крайней мере, с той стороны, которую мы могли бы оперативно заснять в случае подобного развития событий. Ко второму боку вагончика притулилась штабная машина с наверняка рацией внутри, что выдавала двухметровая антенна, поддерживаемая в вертикальном положении растянутыми по углам машинной крыши тросиками. В капоте машины копался чумазый харизматичный механик. А может - водитель.
- Извините, а у неё борта бронированные? Что там под брезентом? - спросил я его.
- Хрена там бронированные! - весело отвечал мне механик-водитель, - Деревянные, да ещё и с просветами. Почему так? Сами удивляемся...
- По ней ведь должны стрелять в первую очередь! - возмутился я.
- Да нет... Не всегда... - парень обтёр руки ветошью и попросил у меня закурить, а потом продолжал, - Кому она нужна? Взрывают броню, на которой больше народа едет. Или грузовик типа КАМАЗ. Если борта железные - всех по стенкам размажет...
Дверь вагончика открылась, и на крыльцо вышел командир. Он посмотрел на солнце и потрогал ладонью свою лысину.
- Жарко... - сказал он, - А мы баню топим... Наши-то на подходе... Ну, здорово, земляки. Как встречают вас?
- Всё отлично, - сказал Зюзель.
Потом он поочерёдно представил всех нас и указал командиру, куда ему сесть.
- У меня, Платон Петрович, между прочим, сына зовут Платон, - сказал Зюзель, доставая шнур микрофона с петличкой, - Сейчас мы на вас практически невидимый микрофон прицепим, будет ваши слова нам записывать, на цифровой носитель. А стрёкот кинокамеры мы потом замикшируем под шум природы. Или просто под техно-музыку какую...
- Понял, - сказал командир, - Где мне присаживаться? Здесь?
С виду ему было лет пятьдесят пять. Полноватый мужик, каких на Руси десятки миллионов. Но сколько из них тех, что владеют стрелковым оружием и руководят специальным подразделением в несколько сотен штыков? Да ещё с такими редкими именами - и у отряда, и у его командира? Ситуация была уникальной. Фильм уже складывался сам собою. Ну, бля - я же здесь...
Командир сел на указанное Зюзелем место. Из-за его спины прошмыгнул и сел рядом со мной Акула. Зюзель дал знак - Берс нажал кнопку. Старый "Конвас" на штативе застрекотал плёнкой, как в ковбойском кино. Затем Берс включил и "Бетакам".
- Итак, начали. Первый вопрос! - скомандовал мне Зюзель.
- Платон Петрович, - сказал я, - Скажите, пожалуйста...
В этот момент раздался грохот и скрежет гусениц, а также вопли "Едут! Едут!", как в рекламе одного шоколада про сватов - а затем к нам в беседочку, под защитный брезент, влетел вращающий глазами и размахивающий руками Доктор, тут же убегающий вновь, но увлекающий своим порывом замполита. Командир привстал и приложил руку козырьком ко лбу.
Зюзель мгновенно снял "Конвас" со штатива и начал снимать с руки - про то, как в нашу сторону, через лагерь, поднимая клубы пыли, летит парочка бронетранспортёров. Одновременно с этим, на площадке перед шлагбаумом, останавливались, одна за одной, несколько грузовых машин с зелёным брезентом по бортам. Из машин выпрыгивали бойцы, частью полуголые, частью в тельняшках, многие перевязанные пулемётными лентами и с пулемётами же на плечах.
Им навстречу со всего лагеря спешили с радостными криками их боевые товарищи, не участвовавшие в вылазке.
- Ну, братва! - радостно сказал нам командир Платон Петрович, - Достаём водку, обедать и в баню! А интервью эти всякие подождут! Вырубай на хер свою технику! Без потерь вернулись! Видал, как подъехали?! Орлы!
Зюзель его не слышал - камера стрекотала, и он снимал, как крепко обнимают друг друга радостные бойцы. "Как будто, как минимум, выиграли Куликовскую битву... - певуче подумалось мне, тоже радостно инстинктивно, - Без потерь? Без потерь! Не уйдёт, казалось, лето, не уйдёт, казалось, лето - а теперь?! А теперь?! Лица жёлтые над городом кружатся..."
После чего ещё долго размышлял о подбрюшье России, исламской угрозе и прочей хрени, от которой меня, по идее, как раз и защищало это явленное нам сейчас белое элитное воинство.
Все парни, как на подбор, были накачанные и психически устойчивые, чем непредвзято и гордились - всем своим видом выходя за рамки славянской ментальности в арийские нордические кущи Крайнего Севера, на Валгаллу, где пляшут красные клыкастые, обнажённые напрочь, валькирии. Но кроме семи великих военных лагерей есть и семь вневременных великих кладбищ. Там тоже есть на что посмотреть, я в этом уверен, хотя пока не был. Или просто забыл? Будучи в глубоком тылу и одновременно на передовой сего великого русского воинства? Будучи обкурившись и в запое-лайт?