- Да даже если б лично знали, - сказал Берс, - Всё равно зачем лишний раз напрягаться? Викинги, например, три дня за покойника бухали, вспоминали, сколько врагов он убил или сколько мужчин её любили, если это покойница, и после забывали об этом человеке. Сжигали, или в лодке в море отправляли. А в Тибете - так вообще...
- Берс! - мне захотелось его отвлечь, потому что о тибетских похоронах за последний день я слышал от него раза четыре, во время каждого нашего перекура, - Скажи от нас тост за кино, которое мы тут снимаем. Или просто за людей. А то от Зюзеля всё равно не дождёшься. Он питерский.
- У тебя, небось, и поганки с собой припасены... - вдруг негромко сказал мне Блаватский, улыбаясь.
- Всё может быть... - улыбнулся я ему в ответ.
Он был на редкость позитивен.
- Чего сидишь, доктор? - сказал Акула, - Разливай, давай.
- Во-первых, я военврач, а во-вторых, я это всё сам и принёс...
- Вот и разливай? Чего сидишь? - настаивал Акула.
Зюзель смотрел в телевизор - там шла реклама про какой-то собачий корм.
- На тридцать пять миллиметров снимали... - сообщил всем он.
Все военные сделали вид, что поняли, о чём он, и кивнули. Хотя почему не поняли? У них тоже многое в миллиметрах - калибры, например. И, потом, каждый неравнодушный к судьбам людей человек знает сегодня хоть что-то про киноплёнку.
- Как вы думаете, почему ритуальный чеченский танец зикр всегда танцуют против часовой стрелки? - обратился Берс ко всем присутствующим.
- Стоп, - сказал замполит, уже разливший всем по кружкам и стаканам очередную дозу кармадонско-спиртового напитка, - За встречу, господа! Блаватский, умолкни со своими ритуальными танцами... Тем более, что ты не пьёшь и не куришь...
Тут я заметил, как Берс, стараясь быть незаметным для всех - перед тем, как выпить, смочил палец в рюмке и что-то неслышно прошептал губами, а потом щёлкнул пальцами, сбрызнув капельками огненной жидкости за спиной, непринуждённо. И тут же снова был весь внимание к разговору - а при этом своём ритуале он как будто отключался и куда-то выходил. В другие квантовые частоты. Через собственный алкоголь мне это было не особо разобрать.
- Хорошо ты сегодня спросил командира... Ну, насчёт автобана имени мистера Бина Ладена... - сказал мне Акула.
Ничего подобного я не помнил - видимо был здорово накурен во время интервью, и больше импровизировал - но отнекиваться не стал.
Где-то вдали прозвучал громкий выстрел пушки.
- Это ещё не САУ. Вернее, не ночной тревожащий огонь, а так. Приехал кто-то...- пояснил Старина Хэм.
- Да что ты знаешь? - задумчиво сказал замполит, и выпил в одиночку, чокнувшись с железным столбом, на котором на полочке стоял телевизор. Реклама там уже кончилась, вернее, Зюзель встал и переключил вещание на другой канал, где показывали какое-то шоу про американского канатоходца между небоскрёбами-хмарочёсами. Ведущий несколько раз повторил, что канатоходец ходит без страховки и с завязанными напрочь глазами, на высоте двухсот этажей, а в юности он как-то неудачно разбился, упав всего лишь из-под купола цирка. После длительной реабилитации этот упорный товарищ решил стать и стал суперзвездой сего шоу книги рекордов "Гинесса".
Всем сразу захотелось пива - и это сделало из нашего телевизора источник мазохизма.
- Господин поручик, а можно я вас спрошу? - обратился я к Блаватскому.
Обратился, причём неожиданно сам для себя - но уж больно невыносимой стала мысль о пиве, даже перебила давнее желание выйти и раскуриться, сдерживаемое лишь целями волевого развития либо зачатками аутизма.
- Весь внимание, - сказал Блаватский.
- Если цели шахидов и простого народа совпадают, а демонстрируемые средства их достижения абсолютно неприемлемы для большинства, то что это значит? На кого они работают, как не на действующую власть? То есть, я хочу сказать...
- Я всё понял, - прервал меня Блаватский, - Я поставлю этот вопрос на завтрашнем совещании. Я и так всегда его ставлю. Но молча. В отличие от вас, гражданские лица.
Акула разлил, кому сколько выпить.
После я сидел на своей койке и забивал сразу второй косяк, слушая разговоры за столом.
- Вот, представьте, Путин сейчас сидит, и думает, - говорил Старина Хэм, - Как весь мир его наебал! Власть - не та, народ - не тот. Ничто не приносит удовольствия.
- Да все они одинаковые, просто лозунги поделили, все эти буши, березовские, хусейны, путины, бин ладены. Им бы всё только кровь чужую пить... кровушку акбар... - уточнял Акула, закуривая.
- Да ничего Путин не думает, - высказывал предположение Блаватский, - Он программа. Зачем ему думать? Он выполняет сверхзадачу. Подумаешь тут...
- Выпьем лучше за Архипа, гения русской литературы, причём того уровня, где уже нет иерархий! - поднимал свой стакан Берс.