Мы вернулись в палатку. Телевизор был выключен, должно быть, как полностью дискредитировавший себя двуличной ложью и ей низким уровнем качества.
Акула разлил дозняк, слегка проплёскивая мимо тары.
- Тара! Дакини сиддхи! - сказал Берс, сжимая поднятый кулак, - Свободу Тибету и его безграничным окрестностям!
Я отметил, что Берс уже изрядно пьян и конкретно накурен - по тому жесту, с которым он взял свой стакан.
- Выпьем за того, кто слышит через наши глаза и видит через наши уши! - сказал Берс.
- Я не пью, но я скажу, - сказал Блаватский, - Как учили нас все величайшие мудрецы, а говорили они все только об одном, и никакой ламаизм не собьёт правильного человека с курса... Приятно видеть вас, други мои, в добром здравии. А ум, так он и сам придёт. Здесь, в Чечне, ему самое место.
- Лишённый прихода и ухода... - сказал Берс, и тут же соврешил долгий горячий прогон, с освобождающим наездом на штампы сознания, - Не знаю, чего ты гонишь на ламаизм, поручик. Но Блаватская, твоя мать, она просто сказочница. А Рерих, насколько я помню, всё искал какой-то блестящий минерал начала времён. Как ворона. И потому замечал вокруг только, как ламы гонят самогон и курят гашиш, и как темны простые рабочие тибетцы. И вообще твой Рерих коммунист. Потому что европейцы сами придумали какой-то свой буддизм, по аналогии с христианством. Вся эта Шамбала и загадочный Тибет существовали только в их воспалённом царизмом воображении. А что вообще Рерих хотел от феодального общества, застрявшего в средневековье? Там до двадцатого века незнакомцу без документов могли сразу же отрубить голову, прямо на базарной площади.
- Во дела... - покачал головой замполит, загипнотизированный убедительной харизмой раскручивающего свою речевую чакру Берса.
- А как там детей воспитывают? - продолжал гнать Берс, - Я уж не говорю, что моногамному европейцу никогда не понять тибетской женщины, одновременно делящей постель со всеми братьями своего, так сказать, мужа. И что до замужества она, в доказательство своей привлекательности, должна собрать семнадцать подарков от разных сексуальных партнёров, бывших у неё до свадьбы. Иначе - кому такая нужна? Куда христианам с их сексуальными психозами до такой свободы? Куда уж там Льву Николаичу Толстому...
- Графа не трожь! - засмеялся Блаватский, - Он Севастополь зачищал!
Было видно, что Блаватскому на всех уровнях интересно слушать Берса. А Берс и не останавливался:
- Да тринадцатый Далай-лама, так называемый добродетельный, глава правительства Тибета, просто-напросто спас твоего Рериха от всевозможных китайских и английских интриг! Которыми заведовал убийца графа Мирбаха накокаиненный Блюмкин! А Далай-Лама, всё ещё тринадцатый, просто запер Рериха зимовать на том заснеженном перевале, со всей его затерянной экспедицией. Какого хрена он вообще с собой женщин потащил? Не мог их пока в Париж отправить? Псих он, этот твой Рерих. Ни мудрости, ни сострадания... И сам дурак, потому что гордый. К ним пришёл в горах местный йогин и предложил всего за пять американских долларов остановить вьюгу и метель. А Рерих отказался. Так и сидел, с женщинами и верблюдами, несколько месяцев, занесённый снегом. Всё размышлял, небось, о минерале начала времён...
Все в палатке слушали Берса, как завороженные. Под воздействием алкоголя его тонкая структура развернулась и заполнила собой всю палатку.
- У каждого человека в одной руке ведро с золотом, а в другой ведро с дерьмом, - миролюбиво закончил Берс, - Вопрос в том, как мы смотрим на человека. Вопросов во взгляде быть не должно. Ответов тоже. Не должно быть и этого должно не должно...
- Согласен, - сказал Блаватский.
- За свободу Тибета и всех живых существ! - предложил Берс.
Мы выпили.
- Вспомнил! - сообщил замполит, - Стишок! Окопный юмор. Как там...
Он опять разливал спирт и не мог сосредоточиться.
- Ну давай уже, Гомер наш в жопу раненый! Сам, небось, сочинил? - подначил его Старина Хэм.
- Ага. Вот:
"Недобитый ваххабит
Метадоном жалится
Макабука не стоит
Печень разлагается..."
В палатке наступила абсурдная тишина.
- Не очень то смешно, - сказал доктор, - Когда печень разлагается...
- Кстати, в Голландии все уже признали сбой антигероиновой метадоновой программы... - добавил я, - С утра метадоном поправятся, вечером герычем догоняются, и дешевле выходит.