Приятное исключение из алчной стрингерской среды составлял зеленоградский выскочка и раздолбай Кокс - во-первых, шальной осколок позавчера разбил его видеокамеру, а, во-вторых, он связался с ещё более отвязным раздолбаем, то есть со мной.
Я вообще в Грозном только бухал и обдумывал будущий киносценарий обо всём, что происходило тогда в моём поле зрения. Периодически выходил на связь с редакцией и диктовал бессмысленные, чаще вообще выдуманные, заметки. Фотокорр мой Стёпа отснял всю казённую плёнку, другой купить было как бы негде, таким образом Стёпа два дня назад уж как ломанулся обратно в Москву - к своим, устав со мной бухать и слушать завывающие стихи Роберта Бёрнса и Уильяма Блейка. В переводе поэтов серебряного века и примкнувшего к ним Самуила Маршака - и в моём исполнении, как я люблю.
Сменщик его, бывший боцман речного флота Иван, со специально зашитой торпедой, прям как в анекдоте, ещё не прибыл. Я по телефону объяснил ему, как добраться - можно через Ингушетию, можно через Дагестан, Герзельский пост и Гудермес. Или вместе с боевиками, или как получится. Федералы журналюг, идущих со стороны чеченов, не жаловали, по ряду причин - так что запросто могли испортить аппаратуру и пару рёбер. Особенно доставалось журналистам с украинскими и прибалтийскими паспортами - их сплошь принимали за чеченских наёмников и пиздили почём зря. То же касалось негров, китайцев и уйгуров - я, кстати, ни одного из них там не видал, но другие ребята, говорят, что видали.
Вдоволь насмотревшись зикра, мы с Коксом забухали с прибалтийскими снайперами - по крайней мере, эти пьяные безоружные рожи себя так называли. Ещё они пели про трёх птичек - "тры птычка!" - прилетавших на некий курган-мурган и оборачивающихся на нём странными зверушками - "один хорка, второй суслик, третий зайка земляной". Пели они её почему-то с грузинским акцентом - насколько это получалось у прибалтов. Снайперов звали Эдмонд и Валдис. На третий день нашей пьянки, когда бои начали идти уже всего в паре километрах от нас - пришёл какой-то злой, похожий на мента, чечен, выставил меня на улицу, во тьму ночи, а снайперам выдал тумаков и две дальнобойные винтовки.
Я поплёлся к дудаевскому дворцу, пошатываясь с перепою, чеша небритую репу и раздумывая о бренности драгоценного человеческого тела. По всей площади жгли костры, у которых сидели парни во всеоружии и в тех же самых зелёных повязках. Стоял сгоревший остов танка - ещё с прошлого штурма. На одном из деревьев висели обугленные кишки, под деревом валялся обгоревший череп в каске. Мы снимали это дело с Коксом и моим фотокорром Стёпой дней пять назад, ещё до отступления Стёпы на Москву - тогда и видеокамера Кокса ещё была как новенькая.
Но вот теперь я один - Кокс отчалил мыться во Владикавказ, его захватила в заложники смелая взрослая женщина в бронежилете, рисёчер на внушительной ставке, то ли от английской телекомпании Би-Би-Си, то ли от немецкой Це-Де-Эф. Их через два часа ждала четырёхзвёздочная гостиница и привоенный гетеросексуальный, насколько мне известно, секс. А меня, у входа на рынок, где я хотел купить водки и погреться, встретил пьянющий охранник, невысокий чечен средних лет, волочивший за собой автомат и распевавший какую-то советскую песню, вроде "Не думай о секундах свысока...", или другую, но тоже из Штирлица.
Для будущего моего киносценария это было очень даже интересно. Чечен помог мне найти водки, мы выпили, потом он дал мне пострелять, и я с непривычки изрешетил пулями дверь гостиницы для самых обеспеченных иностранных корреспондентов. Через пару дней и само здание разбомбили ракетами из федеральных установок "Град" - но все люди оттуда уже свалили ещё накануне, так как пресловутое "сарафанное радио" работало в Чечне лучше обычного. Правда, помогало оно лишь тем, кто пристально следил за событиями - а не просто пытался выжить, как я, бухая и делая хорошие пожелание всему живому, начиная с себя.
Вокруг была не холодная, талая зима, по московским меркам вообще почти что весна. Со всех сторон от меня лежал уничтожаемый боями Грозный - по которому так прикольно было ходить летом, ещё какой-то год назад, до этой войны, покупать раритетные книжки с ятями про мюридов, имаматы и народ нохчой двухсотлетней давности, а также современные наклейки с гербом суверенной Ичкерии - звёзды в небе над деревом, под которым лежит завораживающий волк. Прикольно и дёшево было есть в приличных шалманах и слушать автоматные очереди пролетающих мимо свадебных кортежей. А десятки длинноногих чеченских красавиц в приёмных дудаевского дворца? А секретарша Мовлади Удугова - это же мисс исламского мира! Где они все теперь, самые красивые женщины несвободного от страданий Кавказа? Я им тогда лишь смущённо улыбался.