От такой наглости непонятно кто растерялся больше – особист, не привыкший к такому пренебрежению, или интеллигентный доктор Заруцкий. Меня несло, самопроизводство в командиры роты казалось естественным. Решить наши проблемы могла только хуцпа[8].
– Рота встанет в заслон у Гадюкинского моста. Делайте, что хотите, товарищ военврач, – напрягшийся особист бросил взгляд на стоявшего в паре шагов политрука, – но чтобы к ночи госпиталь был на станции и максимум к утру был поезд. Автотранспорта, думаю, вам не предоставят. Иначе угробите и себя, и всех своих людей.
Далее требовалось заткнуть контрразведчика, что я и сделал, нагло ткнув ему пальцем в грудь.
– И вас это тоже касается, товарищ лейтенант. Если вы сейчас не начнете эвакуацию людей, к ночи я умываю руки. Умирать на высотах и рисковать сдачей противнику совершенно секретной техники я в таком случае не буду. Заслон просто снимется, максимум с наступлением темноты. Коли к вечеру будете на станции ожидать эшелон – до утра прикроем. Нет – уходим и следуем мимо. Наша техника и вооружение не имеют права попасть в руки немца ни при каких обстоятельствах. Я ради вас головой рискую – к стенке поставят как здрасте. Вы меня поняли?
– Да… – растерялся особист. Начальник госпиталя выглядел не менее удивленным.
Продолжив, я обратился к нему:
– Товарищ военврач второго ранга, хотел бы попросить, как начнете эвакуацию отправьте ко мне офицера связи[9], держать нас в курсе дела. Опять же решение штаба армии по эвакуации моей матчасти тоже довести надо. Эвакуируйте раненых, не тяните, какая бы у меня техника не была совершенная – я не бог и десяток километров даже толком наблюдать не могу. Вся надежда, что немцы по шаблону сунутся к мосту, а я их там умою. А вы спасайте людей, не дайте им сгинуть напрасно. Я только ради вас тут остался, а не в тыл пилю на всех парах.
Реально расчувствовавшись от тяжести ситуации и главное – минимальных возможностей на нее повлиять, я махнул рукой и закончил разговор, глядя на людей, погибших за пятьдесят лет до моего рождения.
– Мы сделаем ради вас все, что можем, но и вы не подведите нас, товарищи. Очень на вас надеюсь. Если немцы нас обойдут – принимайте бой. До Гадюкино недалеко, интенсивную стрельбу мы услышим обязательно.
После чего развернулся и, картинно не обращая на них внимания, пошел к своей БМД.
Несмотря на то, что местность за семьдесят лет несколько изменилась, память и имеющиеся у меня карты более-менее позволяли на ней ориентироваться, даже без личного наблюдения. Те же дороги без веской причины не переносят.
Упомянутый мной в разговоре железнодорожный мост стоял на реке Чернянка в четырех километрах западнее Коровино. К моему времени деревня Гадюкино уже давным-давно приказала долго жить, однако место, где она когда-то находилась, было весьма популярным для пикников и купания среди местных пейзан, так что местность вокруг, несмотря на семьдесят лет изменений, я более-менее знал. А кроме знания местности, где я хотел бы принять бой, что мне еще было надо, с возможностями моей-то бронетехники?
Железнодорожный мост, по моим оценкам, был приоритетной целью для наступающих, в его направлении был просто обязан быть выслан передовой отряд для захвата. Собственно, если излишне не усложнять ситуацию, то, как я подозревал, именно этот отряд, продолжив движение после подхода основных сил, госпиталь и захватил.
Если я ошибался, то возвращение к Коровино после начала стрельбы в тылу у моих монстров заняло бы несколько минут, и тогда ни немецким танкистам, ни пехотному разведбату на его лошадях и велосипедах, ни линейной пехоте не поздоровилось бы.
Если я верно предугадал действия противника, то выскочившие на мои стволы аборты на картонных танках с броней в двадцать-тридцать миллиметров[10], с маузерами образца 1898 года и дохлыми пистолет-пулеметами, которые не только бронежилеты, но и каски моих бойцов должны пробивать с трудом, просто обязаны были устроить моим бойцам тир с движущимися мишенями и ничего более. Если с танками немцы еще могли бы теоретически на что-то рассчитывать, то фрицевская пехота у этого моста от нас огребала без вариантов. А потом немецкое руководство было просто обязано потерять огромное количество времени на попытки нашей нейтрализации.
В качестве места расположения для своего опорного пункта я избрал высоту 44,8. Ее местонахождение между железнодорожной линией и мостом – приоритетной целью немецких войск и бродом через Чернянку, на месте которого после войны поставили мост автомобильный, – по моей оценке, было почти идеальным.
9
Лейтенант сделал ошибку, но ему повезло, термин использовался гораздо шире и раньше, чем многим кажется.
10
Реально лобовая броня немецких средних танков перед «Барбароссой» составляла 50–60 мм, причем большая цифра у машин старых серий, чье бронирование усиливали выдаваемыми промышленностью комплектами допбронирования в ремонтных подразделениях, однако лейтенант воспитан на признаваемых преподавателями источниках и про это не знает.