Последний, безусловно здравомыслящий, план развеяла жизнь. Подъехав к усадьбе, я увидел белый флаг с красным крестом над входом, две стоявшие перед домом полуторки, суету в окнах и десяток непрезентабельного вида бойцов в пилотках, неуклюже выставивших стволы винтовок с примкнутыми штыками из-за тополей центральной аллеи в направлении моих боевых машин.
Не лучший вариант для контакта с предками, но не всё было потеряно, стрелять по нам пока никто не торопился. Надо было высылать парламентёра, а кому им быть кроме лейтенанта Суровова? Вот именно, некому. Так что досылаем патрон в патронник у пистолета и автомата, ставим оружие на предохранитель и идём договариваться.
Не то что бы я был готов стрелять, однако, что бы кто ни рассказывал из современных мне сетевых коммунистов, встреченные колхозники жиром вплоть до председателя не лучились и достатком в глаза не бросались, так что и верить в холодную голову, чистые руки и горячее сердце любого встреченного мной сталинского особиста явно не стоило. Особенно если, как мне внезапно пришло в голову, он моё подразделение разоружит до выявления всех обстоятельств и тут внезапно появятся немцы. Как они в реальной истории к этому госпиталю заявились, примерно в определённое по «Красной Звезде» время.
Фердинанд Порше, Шмайссер и их коллеги захвату моих боевых машин и вооружения явно были бы очень рады. Предотвращение этого даже ценой жизни какого-то невменяемого м…ка есть не самый худший вариант, как бы грязно это ни выглядело. Позволить себя захватить или сдать подразделение кому-либо, кроме большого начальника в глубоком тылу, я не имею права – и это для меня однозначное решение. Без всяких других вариантов.
Выпрыгнувшая из люка невиданной боевой машины рослая фигура человека в невиданном камуфлированном обмундировании, бронежилете и предусмотрительно надетой вместо шлемофона каске, держащая в руках автомат с оптическим прицелом, видимо, произвела на бойцов немалое впечатление. Во всяком случае, когда я рыкнул в направлении ближайшего штыка: «Боец! Начальника госпиталя пригласи ко мне, быстро! Скажешь, имеется особо важная информация. Бегом!» – приказ был выполнен, хотя и после краткого шушуканья.
Сам боец побежал в сторону здания, а ко мне вышла другая фигура – щуплый узкоплечий политрук в измазанной травой гимнастерке с красными повседневными петлицами и звездой над угольником на рукаве, в таких же, как у счетовода, очках-велосипедах и с усиками, как у Адольфа Гитлера. В руке этот Терминатор держал наган. Начать задавать вопросы я ему не дал, представившись и с ходу затирая мозг:
– Командир 104-й отдельной специальной танковой роты лейтенант Суровов, вышел с территории Прибалтики из окружения. Большего, извините, сказать не могу. Свежая информация с фронта имеется? Когда последний раз раненых привозили? Подготовка госпиталя к эвакуации проводится?
Вопросы поставили политрука в тупик:
– Не понял, товарищ лейтенант? – на лице политрука, вовсе не лишенном налета интеллекта, отражалась лихорадочная работа мысли. Человек не знал, что мне ответить, или точнее – можно ли мне отвечать. Голос, однако, подвел ожидания – ни картавости, ни писка, приятный баритон явно образованного человека.
– Я спросил, свежая информация с фронта имеется? И когда от соединений впереди последнюю партию раненых привозили? И давайте после недели в лесах дату уточним. Сегодня пятое или шестое июля?
– Шестое… – Политрук явно не понимал, как можно потеряться в календаре.
– Замечательно! – Ситуация прояснялась, и я не ошибся. На дворе стояло 6 июля 1941 года, сегодня или завтра прорвавшие оборону наших войск немцы захватят данный госпиталь, команда на его эвакуацию запоздает, и прибывший на соседнюю станцию санитарный поезд тоже будет там захвачен со всем персоналом, который разделит судьбу раненых.
– Товарищ политрук, а давайте еще и часы сверим? Двигались ночами по лесам, трое суток, считай, не спали, а как отоспались – не то что во времени, в датах путаемся.
Собеседник кинул уважительный взгляд на мои машины, решил мне поверить и услужливо выхватил из кармана луковицу серебряных карманных часов с какой-то гравировкой. На часах было без четверти десять. Раскрытия по модели своих наручных я не боялся, обманчиво скромный кварцевый «Traser» P 6600 смотрелся в данной ситуации в самый раз, можно было даже радоваться за собственную предусмотрительность при выборе в магазине между ними и куда более понтовитыми часами G-Shock.