Сара и Джек громко расхохотались.
— Пожалуй, хорошо, что удержался. Этот сад у меня весь как на ладони. Оборудование самоновейшее — камеры, инфракрасные лучи, приборы, реагирующие на малейший шум или движение, — словом, все. А помимо всего прочего, у меня есть Яп. — Словно черт из табакерки, откуда-то выскочил, злобно рыча, жесткошерстный терьер. Он следовал за Мариеллой, появившейся с подносом в руках.
Поставив тарелки на стол, Мариелла шикнула на пса, который, сменив гнев на милость, весело запрыгал вокруг стола, и удалилась в дом. Яп посмотрел ей вслед и перенес свое внимание на Сару. Она наклонилась, почесала ему загривок и ласково принялась его успокаивать. Совершенно обезоруженный, он растянулся на полу брюхом вверх, явно ожидая, что его почешут.
— Вот это да, — протянул Джек. — Обычно он с чужими ведет себя строже. Даже приходится держать подальше, как бы не тяпнул ненароком, а зубы у него острые.
— Все хорошо, Яп, все нормально, малыш. — Сара выпрямилась и улыбнулась мужчинам. Как это похоже на Джейкоба, и какой же он молодец — сумел успокоить ее так непринужденно, не привлекая ничьего внимания. Да и Джек тоже не подкачал — сразу все понял и подхватил игру.
Сердце у нее все еще походило на тяжелый камень в груди, но хотя бы тревога немного улеглась. И она, как ни странно, все еще сохраняла способность смеяться. Уже неплохо. Джек снова заговорил, и Сара оторвалась от своих мыслей.
— Мариелла попозже отправится за покупками. Зелень, сладости и все такое прочее. Если нужно что-нибудь особенное, только скажите ей или мне.
Ничего такого особенного Сара придумать не могла и уже качнула было головой, как вдруг вспомнила…
— Пожалуй, да, кое-что мне нужно — газеты. Может, там есть что-нибудь…
— Ну разумеется. За газетами у нас ходит Анджело — обычно около часа. Вообще-то они приходят в три, но он пораньше отправляется — пропустить рюмочку-другую с друзьями в баре. Думает, я ни о чем не догадываюсь. Чушь, конечно. Ему следовало бы знать, что мимо меня в этих краях ничего не проходит.
В четыре часа Анджело вернулся с кипой английских и итальянских газет.
— Ну как, удалось выпить? Приятели все здоровы? — ухмыльнулся Джек.
— Спасибо, мистер Джек, все нормально. — Анджело встретил старинную, бог знает когда вошедшую в обиход шутку такой же ухмылкой. Он отнес газеты на террасу в глубине дома и разложил их на столе, как колоду карт. Джек кивнул в знак благодарности и велел сказать гостье, что газеты доставлены.
Через несколько минут появились Сара и Джейкоб. Сара переоделась в костюм, который соорудила для нее Мариелла, — длинная светлая юбка из льняной ткани, поверх нее свободная блузка. У Джека глаза округлились от удивления. С волосами, завязанными сзади в тугой узел и без малейших следов косметики Сара выглядела юной девушкой, направляющейся на конфирмацию. Но когда она подошла ближе, иллюзия рассеялась. Невинная девушка исчезла, и на ее месте возникла женщина, придавленная тяжестью пережитого. Скулы у нее заострились, кожа натянулась, руки устало повисли, каждый шаг стоил, казалось, неимоверных усилий. Но, как ни странно, не было в ее облике и следа гибельного отчаяния, голова высоко поднята, во взгляде — готовность к борьбе.
Все трое погрузились в чтение. Сара листала газеты «Коррьере делла сера», «Стампа» и «Таймс», Джек — «Дейли мейл» и «Гардиан», Джейкоб — «Индепендент» и «Дейли телеграф». Никто не говорил ни слова, все выискивали в газетах одно и то же. Но тщетно.
Ни заголовка, ни абзаца, ни даже краткого сообщения о том, что Карл Хайнц Кесслер, Мэттью Эрнотт и Карла Витале арестованы. А уж о Катанье и говорить нечего — если бы у него дома появилась полиция, для итальянских газет это стало бы первополосной сенсацией. И все равно они упорно переворачивали страницу за страницей.
Через полчаса на полу были разбросаны зачитанные до дыр и смятые газеты.
— У них в запасе были целые сутки. Даже больше. Почему же ничего не сделано? — В поисках ответа Сара переводила взгляд с Джейкоба на Джека, но оба молчали, озабоченно глядя на нее. Наконец Джейкоб заговорил:
— Может, их все же взяли. Не знаю точно, когда номер подписывают в печать, но, вполне вероятно, сообщение просто не успело попасть в дневные выпуски.
— А что, не исключено. — Сара уцепилась за его слова как утопающий за соломинку. — Если они арестованы вчера вечером, то сообщения в газетах появятся только завтра. Надо бы включить телевизор, может, там что-то есть.
Но и экран не принес ничего утешительного. Сара выключила телевизор и принялась мерить шагами комнату.
— Господи, я этого не выдержу. Что происходит? Почему они никак до них не доберутся? — Голос ее звучал устало и грустно. Мужчины быстро переглянулись.
— Наверное, не так все это просто. Тут ведь не только полиция — многие задействованы. И у всех свои дела. Так что, возможно, для задержки есть какие-то веские основания, — заметил Джек.
— «Веские основания», — язвительно передразнила его Сара. — Двое убиты. Какие еще основания нужны?
— А может, их хотят немного поводить, мало ли куда могут привести следы, — предположил Джейкоб. — Тем более что многое еще неизвестно. Так что в такой тактике есть смысл.
— Ну да, только за вычетом того, что убийца Масами и Данте — кто бы он ни был — все еще на свободе и следующая на очереди — я. — Сара погрузилась в молчание. Внезапно в глазах ее вспыхнул какой-то огонек. — Вот что мне пришло в голову…
Мужчины разом выпрямились и спросили в один голос:
— Что?
— Пленок у Баррингтона все еще нет. Я имею в виду тех, из которых становится ясно, что Третий — Кесслер, а Четвертый — Катанья. Что записи существуют, я сказала ему по телефону, но это еще не доказательство. Пленки ведь у тебя, верно, Джейкоб? Я вроде видела, как ты сунул их в чемодан.
Джейкоб кивнул.
— Тогда их надо переписать и послать Баррингтону срочной почтой. А там посмотрим. Если за этим последуют аресты, я ему верю, если нет — нет.
Джек и Джейкоб смущенно заерзали. В том, что предлагала Сара, явно был смысл, но соглашаться с ней почему-то не хотелось. Похоже, она устраивает Баррингтону нечто вроде испытания, а точнее — ставит ловушку и почти надеется, что он в нее попадется. Похоже, у Сары есть какой-то тайный план и она хочет, чтобы они его одобрили.
— Ну а что дальше? — спросил Джейкоб.
Сара молча улыбнулась.
Бандероль от Сары Йенсен легла на стол президента банка на следующий день. Анджело с самого утра отправился в Лондон, зашел на почту, оплатил посылку наличными, так, чтобы потом не нашли отправителя, и распорядился, чтобы с доставкой задержались часа на два. Когда посылка оказалась наконец в Английском банке, Анджело уже летел на территорией Испании.
На обертке было написано от руки синими чернилами: «Лично и конфиденциально. Только в собственные руки». Баррингтон нетерпеливо надорвал конверт. Из него выпал листок кремового цвета.
«Дорогой господин президент.
Эта запись подтвердит сказанное Вам по телефону. Полагаю, ничто Вам не мешает переслать эту пленку соответствующим (не знаю, каким именно) лицам и задержать этих людей. Думаю, не нужно объяснять, что, пока они на свободе, у меня есть все основания беспокоиться за свою жизнь. Хотелось бы надеяться, что вы будете действовать без промедления. Пока же я предпочитаю оставаться там, где я есть, — здесь по крайней мере я нахожусь хоть в какой-то безопасности.
Искренне Ваша
Сара Йенсен».
Баррингтон нажал на кнопку звонка.
— Не соединяйте меня пока ни с кем. — Он дрожащими пальцами вытащил из ящика диктофон и вставил кассету.
Через полчаса запись кончилась, и Баррингтон погрузился в глубокое раздумье. Благодарение Господу, Сара Йенсен жива, но ее появление, пусть даже и в такой форме, создает, мягко говоря, некоторые неудобства. Он-то надеялся постепенно выбраться из этой гнусной истории, но то, что сейчас стало ему известно, сильно меняло дело. Катанья — сам по себе, но Карл Хайнц Кесслер, будучи управляющим одного из крупнейших банков в Сити, его, Баррингтона, номенклатура. Еще он надеялся, хотя и не особенно верил, что Бартропу удастся избежать огласки в прессе, что не будет никакого суда и все уладится тихо, за кулисами. Но теперь, когда совершены убийства, это практически невозможно. Словом, если он, Баррингтон, хочет сохранить свою репутацию и не потерять место, ему придется действовать весьма осмотрительно. Прошло минут пятнадцать. Баррингтон снял трубку и позвонил Бартропу.