— Ох ты ж. — Илья усмехнулся. Рука плавно скользнула под полу пиджака, и тяжелая рукоять пистолета оттянула руку. — Внимание, опустите оружие и выходите с поднятыми…
Еще две аккуратные дырки, на этот раз ближе к косяку, украсили недавно новенькую добротную дверь. Майор опечалился, он очень не любил, когда его перебивают. Прохоров лег на пол, так, чтобы не попасть в зону обстрела, и методично расстрелял всю обойму в дверь, потом еще одну, а когда патроны закончились, снова поинтересовался.
— Возможно, теперь уважаемые бандиты решат сдаться, или еще что-то необходимо доказывать?
Ответом Прохорову было молчание.
Преступник ушел через окно. В тот момент, когда Илья решил поиграть в гангстера и так бездарно тратил казенные боеприпасы, незнакомец открыл окно и, неспешно пройдя по карнизу, добрался до пожарной лестницы. Там позже обнаружились отпечатки и частички одежды. Следственная группа, прибыв на место, установила, что неизвестный проник в номер минут за десять до прибытия Прохорова. Камеры видеонаблюдения засняли, как неизвестный, невысокий худощавый человек, лицо которого не удалось разглядеть из-за капюшона, просто вошел в здание, поднялся по лестнице и, открыв электронный замок собственным ключом, исчез в номере.
Внутри было все перевернуто. Ящики опустошены, карманы на одежде вывернуты. Даже горшок с растением пострадал от досмотра. Неизвестный пошел дальше и исследовал смывной бачок в туалете, оставив при этом отпечатки пальцев.
Преступник что-то искал, однако, что конкретно, установить не получилось. Дело стремительно выходило за рамки самоубийства, и втиснуть его в них теперь не представлялось никакой возможности, о чем майор с сожалением сообщил генералу. Симонюк был явно не в духе, спустил на Илью «всех собак», жонглируя такими идиоматическими выражениями, от которых покраснел бы, наверное, даже самый прожженный циник.
— Даю тебе времени до вечера четверга, — сухо бросил генерал в самом конце разговора. — Ты закроешь это дело в любом случае, иначе смотри мне. Не смогу защитить.
Повторная проверка чеков, которые Прохоров взял из вещей покойного, выявили пару адресов, и, чтобы не возвращаться в контору, он решил их посетить. Первый был пустяковым. Зайдя в грузинский ресторан, накануне печального события, Питер Гордон заказал бараний шашлык, хачапури и салат из баклажанов. По фотографии, которую показал администратору майор, служащий уверенно узнал инженера.
— Он долго тут сидел, все со своим приятелем разговаривал.
— С приятелем? — Прохоров почувствовал тревожный щелчок вновь появившейся зацепки. — Каким еще приятелем? Как зовут?
— Да почем я знаю? — администратор с грузинской фамилией на бейдже повел покрытым щетиной подбородком. — Я не прислушивался. Могу позвать официантов, что обслуживали. Да я запомнил-то только потому, что они очень долго выбирали из меню. Почти час его листали.
Сев в баре, Прохоров дождался, когда найдут девушку, которая обслуживала инженера и его загадочного знакомого. Светловолосая, плотная, с выцветшими серыми глазами и ярким макияжем, Галина диссонировала со спокойным мирком грузинской харчевни. Она оказалась бойка на язык и не сбавила гонора даже при виде удостоверения.
— Да странные, оба два, — поделилась она, подперев пухлой ладошкой второй подбородок и поправляя свободной рукой черный форменный передник. — Сначала этот, в капюшоне, пришел. Разило от него чесноком, так что хоть форточку открывай, но мы — заведение демократичное, никому не отказываем, кто порядка не нарушает и платить готов. Потом этот, американец, прискакал на кривой козе. Так торопился, что весь запотел, будто пол-литра с мороза.
— Галина Александровна, а почему вы решили, что второй — американец?
На лице официантки отразилась мысленная активность, да такая, что появились морщины на лбу.
— Да он сам и сказал. Да и потом, он же наличкой расплачивался. Я когда его кошелек увидела, конечно, не специально, прямо обалдела. Одни баксы. Ограбили его, что ль? Так не мудрено. Кто же с такими деньгами по улице ходит?
— Это к делу не относится, Галина Александровна, — поспешил перевести разговор в нужное русло Прохоров. — Как выглядел этот, который чесноком пах?
— Да как неудачник, — пожала официантка плечами. — Американец холеный такой был, с маникюром, стрижечка аккуратная, кольца на пальцах, толстые такие, видно сразу, дорогие. А этот в толстовке, небритый, бледный что мука. Щурился постоянно, когда дверь открывали. Я уж думала, попадет на него солнечный луч, так парень задымится. — Небритый он был. Волосенки жиденькие. Больше ничего особенного не помню.