Точнее – глаза цели. Слишком умные. Слишком живые, чтобы быть лишь плодом иллюзии.
Что же было дальше? Он выстрелил… Или не успел?
Проклятье – воспоминания как ножом отрезало. С этого момента в памяти начиналась тщательно записанная пустота.
Он не знал, сколько времени находился во тьме. Единственное, что он осознавал, – он не спит. Это было странное состояние между сном и явью, в котором не было места никаким ощущениям. Хотя можно было предположить, что он умер и душа перешла в какое-то новое состояние. В таком случае впереди его ждала вечность такой вот тишины и неподвижности.
Черт возьми… Это больше всего напоминало самый настоящий Ад. То самое место, где ничего нельзя изменить, где безраздельно царит страх и боль, куда более сильная, чем физическая, где кошмар растягивается в вечность.
Хотелось завыть от страха и безысходности – но даже этой возможности не было у его запертого в черную клетку Я.
В мрачные размышления о вечном ворвался щелчок. Как он мог слышать, не имея ушей? Но он слышал!
Сами собой дрогнули веки. Надо же – он снова стал что-то чувствовать!
Еще щелчок – и он открыл глаза.
Странная картина: к щеке прилипла стена, на которой невероятным образом, под прямым углом к ней, подошвами прилип человек. За спиной этой темной фигуры багровело закатное солнце.
Где-то он видел этого парня…
Рассудочное мышление возвращалось неохотно. Но все же до Прохора дошло: это не человек прилип ногами к вертикальной стене, это он сам наблюдает за происходящим, неподвижно лежа лицом на плоской крыше.
А человек этот – та самая цель, которую он так и не успел ликвидировать.
– Я проиграл… – прохрипел Прохор. – Проиграл…
Человек приблизился к нему – и снова раздался щелчок. Теперь стало ясно: так щелкает пальцами незнакомец. Щелчок удивительным образом привел его в чувство – во всяком случае, к Прохору медленно возвращались ощущения. Незнакомец подошел ближе, присел на корточки и положил ему на висок сухую ладонь.
Тело содрогнулось и изогнулось – как будто от руки побежали электрические разряды. Руки и ноги быстро обрели чувствительность, но вместе с ней во все тело пришла боль. Прохор зарычал. Незнакомец снова щелкнул пальцами – и боль ослабла. Не прошла окончательно, но отступила куда-то на второй план.
– Что происходит? – сипло спросил Прохор.
Незнакомец не ответил.
– Кто ты?
Человек проигнорировал и этот вопрос. Он продолжал держать ладонь на щеке Прохора, как будто сильнее вдавливая его в плоскую поверхность крыши.
– Тебя же не существует! – бормотал Прохор. Говорить – единственное, что он все еще мог делать по своей воле. – Ты же просто цель! Ты просто персонаж из компьютерной игры!
– Если я – персонаж игры, то кто ты? – твердым глуховатым голосом поинтересовался незнакомец.
– А ты все же можешь говорить! – оскалился Прохор. – Я стрелял в тебя… Значит, я промазал?
– Стрелял? Нет. Выстрелить ты не успел. Но дело не в тебе. Ты – отличный игрок, если тебя это успокоит. Как бы там ни было, ты один добрался до меня живым.
– Значит, игра продолжается?
– Только не для тебя.
– В смысле?
– Как ты собираешься играть без нейрофона? Насколько я понимаю, это нейрофонная игра.
– Я не понимаю…
– Твой гаджет вышел из строя. Сгорел.
– Как это – сгорел? Хотя – плевать. Черт с ним, куплю новый… Но погоди… Как же я с тобой разговариваю?
– Так же, как это делали миллионы людей до тебя. Ртом. Языком. Гортанью. Словами, наконец.
– Не пытайся сбить меня с толку! Тебя же не существует… – Прохор осекся. – Ты хочешь сказать… Ты реальный?
– Смотря что считать реальностью.
– Ты мне этой философией мозг не рви… – Прохор сплюнул густой, тянущейся слюной, тут же повисшей на краю рта. Он все еще не мог поднять голову. – Я сейчас не настроен на диспуты.
– Да. Я реален. Не более и не менее, чем ты… Так… А теперь попробуй подняться.
Прохор ощутил вдруг забытую легкость в районе шеи. Попробовал сесть. Получилось не очень – потребовалась помощь незнакомца. Тот привалил его спиной к надстройке напротив себя. Устало выдохнув, Прохор уставился в собеседника еще не вполне осмысленным взглядом.
– Погоди… – слабо сказал Прохор. – Если ты реален… За кем же мы тогда охотились?
– Я полагаю – за мной, – спокойно ответил темноволосый парень.
– Черт… – Прохор помотал головой. – Так ты, выходит, как бы тоже играл?
– Нет. Я не играю собственной жизнью.
Уже начиная о чем-то догадываться, Прохор ощутил нарастающий где-то в глубине души ужас. Впереди него бежала растерянность и буквально сбивающее с ног чувство нереальности происходящего.