— Нет, Мьолльн, герилимы недалеко, они наверняка станут искать нас в деревне… Оставаться здесь было бы безумием…
— Но пони нуждаются в отдыхе, да и мы тоже… Нужно купить еды и…
— Не утомляйте себя разговором, друг мой. Поскачем дальше, а мы с Фелимом на ходу решим, как поступить.
Гном недовольно скривился. Он устал от скачки, но не смел жаловаться. Алеа ведь не ноет, а она раз в десять моложе его! Хотел бы он понять, что творится в ее головке… Как ей, должно быть, тяжело и страшно. Какими далекими кажутся теперь счастливые часы, проведенные в садах Сай-Мины! Тревога и страх овладели их сердцами.
Когда они добрались до ворот, Галиад сделал им знак остановиться.
— Фелим, — спросил он, — время позволяет нам заехать в деревню?
Фейт, Мьолльн и Алеа с тоскливым ожиданием посмотрели на друида. Им очень хотелось отдохнуть самим и расседлать лошадей. День был трудным, и будущее не сулило ничего хорошего.
— Скоро ночь, — ответил Великий Друид, спешиваясь. — Но мы сможем найти укрытие и отдохнуть за пределами Галабана.
— А если нас заметят? — заволновался Мьолльн.
— Отойдем подальше, разобьем лагерь и поспим, пока Галиад будет нас охранять. На рассвете отправимся дальше.
— У нас маловато еды, да и лошадьми следует заняться, — вмешался в разговор Галиад. — Их необходимо перековать.
Друид кивнул и повернулся к бардессе:
— Фейт, вас они не ищут. Не согласитесь ли отправиться в деревню и взять на себя эти заботы?
— Конечно, с радостью. Я все сделаю и вернусь к вам.
— Мы отправимся вместе, — заявил Галиад. — Одну я вас не отпущу, и на то есть множество причин.
— Боитесь соскучиться? — усмехнулась Фейт.
— Нет, но на обратном пути вам может понадобиться моя помощь.
— Это просто смешно, Аль'Даман. Я иду одна.
Алеа решила, что ей пора вмешаться:
— Фейт, пусть Галиад составит тебе компанию! Ты, конечно, не заблудишься, но он, в случае чего, сумеет помочь и защитит тебя. Соглашайся.
— С этим одержимым я не буду чувствовать себя в безопасности. Кроме того, важнее, чтобы он защищал тебя.
— Со мной останется Фелим, Фейт, так что мне нечего бояться. Ну пожалуйста, возьми с собой Галиада, с пятью лошадьми тебе одной не справиться.
Бардесса обреченно вздохнула, вздернула брови и кивнула.
— Отец, мы когда-нибудь вернемся в Сид? — спросил Тагор, придя, как это было заведено в туатаннских кланах, на ежевечернюю беседу с отцом.
После захода солнца сыну вождя полагалось задавать отцу вопросы, чтобы научиться от него всему, что положено знать будущему главе племени. Но Тагор приходил не за тем, чтобы учиться управлять: он хотел понять причины ненависти, жившей в душе отца и других воинов клана, узнать наконец, в чем смысл всех тех смертей, что тревожили его сон после ухода из Сида.
Саркан ощущал невыносимую усталость. Он сражался, управлял своим войском, отдавал приказы, и у него почти не оставалось сил на разговоры с сыном, но он неукоснительно и с великой любовью исполнял отцовский долг.
— Правильнее было бы спросить, Тагор, должны ли мы были жить там все эти годы.
— Я не понимаю, отец.
— Ты жил в Сиде только потому, что наших предков изгнали из Гаэлии. Мы не должны были оказаться в Сиде, но, раз уж ты спросил, — да, сын мой, однажды мы снова увидим Сид.
Лицо Тагора мгновенно просветлело.
— Но когда же, отец?
— В день нашей смерти, Тагор. Именно в Сид мы отправимся, испустив дух. Когда закончится наша земная жизнь, мы перейдем в иной мир, но пока наш дом здесь, на острове Гаэлия, — таков порядок вещей.
— Отчего так, отец? Сид намного прекраснее этого острова! Отец, я всегда жил только в Сиде и был там очень счастлив! Я не хочу ждать смерти, чтобы вернуться туда!
Саркан вздохнул. Этот разговор они с сыном вели очень давно, чуть ли не с первого дня, как началось великое мщение туатаннов. И Тагор ежевечерне отказывался понимать.
— Ты прав, сын мой, Сид хорош, и жить там прекрасно, и все же это ничто по сравнению с тем, что ты сможешь познать в Гаэлии.
— Что здесь есть такого, чего нет в Сиде?
— Время, Тагор, время.
— Именно время заставляет нас умирать! Я не хочу, чтобы оно проходило! — воскликнул Тагор.
— Но оно неизбежно пройдет, и ты вернешься в Сид!
— Тогда к чему нам сидеть здесь и смотреть, как оно проходит?
Тагор срывался на крик. Он никак не мог понять отца, и это ранило его душу.
— Ты хотел бы вечно прятаться в Сиде, даже зная, что нам предназначена другая жизнь, здесь? Мы родились, чтобы жить на этом острове, сын мой. В Гаэлии ты познаешь то, чего не в силах дать тебе Сид, и когда боги решат прервать твое земное существование, они призовут тебя к себе. Так начертано свыше. Таково наше предназначение. Мы не боги, сынок, а вечно в Сиде живут лишь они. Нам же дано познать жизнь смертных, видеть, как восходит и заходит солнце, уступая место на небе луне, как меняются лица людей, как распускаются почки на деревьях. А в Сиде чудесного течения жизни не существует!