Галиад, чьей главной заботой была безопасность друида и девочки, продолжил допрос:
– А могу я спросить, по какой причине? С таким ремеслом, как ваше, редко расстаются…
– Неужели магистражи разучились понимать разницу между недоверчивостью и дерзостью? – усмехнулась Фейт. – Или вы всего лишь неловкий оруженосец?
Галиад не позволил себя сбить и заговорил еще жестче:
– Я задал вам вопрос. Если не хотите отвечать, езжайте своей дорогой. Спрашиваю еще раз: почему вы оставили свое ремесло?
Алеа потянула его за рукав:
– Успокойтесь, Галиад, я ведь сказала, что знаю ее!
Но Фейт ответила на вопрос магистража:
– Потому что у меня теперь иная цель.
– Из-за которой вы преследуете нас уже два дня?
– В том числе. Я должна поговорить с Алеей и хотела сначала узнать, с кем она путешествует.
– Так почему… – Магистраж хотел задать следующий вопрос, но Алеа, уставшая от споров, перебила его:
– Хватит, Галиад! Вы задали достаточно вопросов! Я хочу пригласить Фейт поехать с нами.
Магистраж онемел от удивления.
– Идемте, Фейт, – продолжила девочка. – Мы продолжим разговор у огня, после того как я познакомлю вас с моими друзьями.
Фелим решил наконец вступить в разговор.
– Добро пожаловать в наш круг, сестра моя, – произнес он, расплывшись в улыбке, и направился к бардессе.
Такое обращение было принято между бардами, друидами и ватами.
– Добро пожаловать? Кажется, далеко не все рады моему обществу, – угрюмо усмехнулась в ответ Фейт.
– Мой магистраж всего лишь исполняет свой долг, не гневайтесь на него. У нас осталось немного жаркого, не хотите ли разделить с нами трапезу?
– С удовольствием! Я, признаться, уже два дня ничего толком не ела. Все силы тратила на то, чтобы не попасться на глаза вашему сторожевому псу…
Мьолльн не смог удержаться от смеха – ему бардесса сразу понравилась. Но не Галиаду. Тот, удостоверившись, что в лесу никто больше не прячется, неохотно убрал меч в ножны.
– Выходит, вы знаете Галиада и Фелима, – сказала Алеа, когда все вернулись к еде.
– Я много о них слышала, – ответила Фейт. – Но я думала, вы гораздо выше… – Она насмешливо улыбнулась магистражу.
– Представляю тебе господина Мьолльна Аббака, волынщика. Это мой новый друг, он сопровождает меня с самого первого дня путешествия. Думаю, вы с ним столкуетесь, он мечтает стать бардом.
– Будем надеяться, что однажды я смогу дать вам несколько уроков, – учтиво ответила бардесса.
Гном радостно захлопал в ладоши.
Сразу после ужина Фелим спросил Фейт, что ей нужно от Алеи.
– Я все вам объясню, – пообещала она. – Но сейчас не это главное. Мне следует прежде всего попытаться убедить вас не ездить в Провиденцию.
– Но почему? – удивилась Алеа, которой слова Фейт совсем не понравились.
– А потому, что за ваши головы король пообещал награду и на стенах всех домов столицы королевства расклеены ваши приметы.
Эта новость удивила всех, даже Фелим выглядел изумленным.
– Король? – воскликнул Мьолльн. – Что, и за мою голову тоже обещана награда?
Фейт огорченно кивнула.
– Кто мог отдать такой приказ? – продолжил гном. – Ахум. Насколько мне известно, мы королю ничего плохого не сделали.
– Я вижу два возможных объяснения, – сказал Фелим. Друид выглядел обеспокоенным. – Первое – Совет мог попросить короля Эогана найти нас…
– А второе? – спросила Алеа и поняла, что, увы, уже знает ответ.
– Если Маольмордха сумел проникнуть в окружение короля, то за всем этим может стоять именно он. Но вы в любом случае правы, Фейт, о Провиденции не может быть и речи.
Алеа вздохнула. Второй раз обстоятельства помешали ей попасть в Провиденцию, второй раз она вынуждена смириться – вопреки собственному желанию. Словно сама Мойра не хочет пустить девочку в столицу. По глазам Мьолльна Алеа видела, что он понимает ее огорчение и сочувствует ей. Впрочем, она сама, как ни странно, не очень-то и расстроилась.
Где-то в глубине ее существа продолжала эхом звучать последняя фраза из давешнего сна. Времени не осталось.Алеа знала, что это правда, но не хотела этому верить.
Выбора у нее нет. Нужно без промедления отправляться в Борселию. Это очевидно – и неизбежно. Она не имеет права противиться своему предназначению, потому что поняла наконец: из-за нее жизнь многих людей круто меняется – и не только ее близких друзей. И дело не в гордыне – сама девочка предпочла бы избежать такой участи.
Она становилась взрослой и с каждым днем все яснее осознавала, что это не делает ее свободной. Совсем наоборот. Чем старше становишься, тем больше у тебя обязательств перед собственной судьбой и тем больше судеб других людей оказываются завязаны на тебя.
Стать взрослой. Она обязана сделать это ради друзей.
Да, времени у них не осталось.
– Хорошо, – произнесла она, вставая. – Мы не поедем в Провиденцию.
Фелим улыбнулся девочке. Всего раз Алеа видела во взгляде друида такую открытость и нежность – в тот день он подарил ей брошь, которую она с тех самых пор носит на груди, не снимая. Значит, он рад, что Алеа взрослеет, – хотя сегодня девочка отдала бы все на свете за то, чтобы остаться ребенком.
– Фейт, – обратилась она к бардессе, – вы, кажется, хотели со мной поговорить?
Та замялась:
– Не знаю, подходящий ли сейчас момент…
– Это так важно? – спросила Алеа.
Фейт обиженно подняла бровь.
– Не знаю, кажется ли это важным тебе, но для меня все, что случилось, ужасно. Бард не перестает быть бардом из-за глупого пустяка. Не в моих привычках скакать из одного конца королевства в другой в поисках юного создания, чтобы задать ничего не значащий вопрос.
– Я понимаю и сожалею, простите меня, Фейт… Может быть, перенесем разговор на завтра? – предложила Алеа.
– Нет. Я и так слишком долго держала все в себе. Дай отвести душу, поговорив с тобой, Алеа… Как рассказать тебе? Не очень-то это просто. Причина, заставившая меня покинуть мою касту, так… печальна. Случившееся разбило мне сердце, я ни о чем другом не могу думать. К несчастью, оно и тебя опечалит, я знаю.
«Тара и Керри»,– поняла Алеа. Как она хотела, чтобы Фейт сказала ей что-то другое – но девочка знала, что не ошибается. И ободряюще улыбнулась певице. Я готова, говорил ее взгляд, можете начинать.
Фейт поднялась и стала расхаживать вокруг костра, – видимо, так ей было легче рассказывать.
– Тару и Керри, хозяев харчевни «Гусь и Жаровня», убили в тот самый вечер, когда ты уехала…
Алеа закусила губу, чтобы сдержать рыдания. Она знала, что скажет ей Фейт, но все равно была потрясена.
– Я глубоко опечалена, – продолжила Фейт. – Было бы чудесно принести вам счастливую новость, но они мертвы, и сегодня я могу думать лишь об этом. Я все время вспоминаю Тару и Керри, вижу перед собой их лица. Я поклялась отомстить за их гибель и, когда ты так поспешно исчезла, кинулась следом… Вот почему я искала тебя, Алеа… Вдруг ты поможешь мне найти их убийцу… Я…
Она без сил уселась на ствол поваленного дерева рядом с Алеей и обняла ее за плечи.
– Керри и Тара всегда были моими друзьями. Они были рядом в тот день, когда я впервые надела голубое платье бардессы, переживали вместе со мной все сомнения и утешали в печали. Я не спою больше ни одной песни, пока не отомщу, я поклялась в этом над их мертвыми телами.
Голос Фейт звучал все печальнее.
– Алеа, ты – мой единственный шанс понять, что с ними случилось. Вот почему я во что бы то ни стало должна была найти тебя. Приход Фелима и кольцо, которое ты нашла в ландах, – вот два странных события, что предшествовали их смерти, и я решила, что тут есть связь. Прошу тебя, Алеа, скажи, что я не ошиблась!
Девочка сжала руку Фейт и залилась слезами.
– Я не знаю, – рыдала она. – Конечно, вы правы.