Ей помешал Сережка. А Геська выдернул из-под рубахи Кирюшки скомканное влажное белье и сунул ей в руки.
— Забирайте, тетя, свое добро.
Женщина прижала белье к груди.
— Сушить повесила, — принялась объяснять она, — а этот... У, шаромыжник! — замахнулась на Кирюшку. — Нашел у кого тащить. — Повернулась к ребятам: — Помогите мне в милицию его спровадить.
— В милицию мы его доставим, — казал Геська. — вы, тетя, глядите, как бы остальное белье не ушло с веревки.
— И то правда, — забеспокоилась женщина. — Побегу. А вы уж...
— Не сомневайтесь, — заверил Геська. И едва женщина отошла, повернулся к Кирюшке: — Нечисто работаешь, Чмур.
Кирюшка уже узнал Геську, немало дивясь тому, как он изменился. А ведь удивляться-то нечему. Пять лет прошло. Были они совсем пацанами, а теперь вон каким стал его друг. «Да, видно, забыл, как вместе голодали, вшей искали в головах друг у друга, спали в обнимку, чтоб теплее было», — вспоминал Кирюшка прошлое. Все забыл Геська. В милицию собирается сдать. И не уйти от них, не сбежать. Ослабел он. Второй день ничего во рту не было. От обиды на Геську, от сознания своего бессилия, Кирюшка еще больше ожесточился.
— Ве-э-ди, — проговорил вызывающе.
Геська повернулся к Сергею, который начал догадываться, с кем их свел случай, удивленно воскликнул:
— Вместе же бродяжничали, он меня, Геську, старого друга, не признает!
— Дру-уг до первого ля-а-гавого, — проворчал Кирюшка.
Геська засмеялся открыто, заразительно.
— Ну и Кирюха! Ну и дурак! Маневр не понял. Надо же было от тетеньки отвязаться! — хлопнул его по плечу. — Идем с нами. Получка у нас. Понял? — подморгнул он Кирюшке. — А потом к нам двинем, найдем что-нибудь пошамать.
Они направились к училищу. Кирюшка недоверчиво посматривал на ребят, однако шел с ними.
— Это — Сергей, — сказал ему Геська, указывая на своего товарища. — В одной группе учимся. Слесарями будем.
— Те-э-бя же попутали вместе с Фи-и-лонкой, — заговорил Кирюшка.
— Нет, Кирюха, — отозвался Геська. — Ушел я тогда.
— Фи-и-лонка на Беломорка-а-нале вкалывал.
Геська махнул рукой.
— Туда ему и дорога. — Заглянул Кирюшке в глаза: — А ты? Все еще куски сшибаешь?
— Гу-у-ляю.
— Кончал бы, Кирюха, с этим, — посоветовал Геська. — Поживешь пока у нас. Батя устроит куда-нибудь. Он у меня, знаешь, какой! На большой с присыпкой!
— И у нас можно перебыть первое время, — вмешался Сергей. — Специальность получишь. А так что ж? Сколько не воруй — попадешься.
Кирюшка задумался. Конечно, ему уже осточертела его собачья жизнь. Разве сравниться ему с Геськой. Вон каким он стал: и одетый, и сытый.
Ребята остановились возле большого двухэтажного здания.
— Училище, — сказал Геська. — Подожди нас, Кирюша, здесь. Мы мигом.
...Когда, получив деньги, Геська и Сергей вышли на улицу, Кирюшки уже не было...
— Искали мы его, — рассказывал Геська дома. — Кинулись с Сережкой в одну сторону, в другую. Товарную станцию всю обшарили — нигде нет.
— Одним миром мазаны, — сказал Кондрат. — Ты тоже убегал. А почему? По дурости своей. По дикости.
— Жаль Кирюшку, — с сожалением проговорил Геська.
— А дичает человек, когда один остается, — продолжал Кондрат. — В одиночку, значит. Потому люди и жмутся друг к дружке: селятся рядом, знакомых заводят, друзей... Да ты не печалься, — подбодрил он Геську. — Не дадут пропасть твоему корешку. Стихия не та.
Они сидели в ожидании обеда. Ульяна готовила стол, хлопотала у печи, у шкафа с посудой, прислушивалась к разговору.
— Стренется хтось твоему Кирюшке, — вставила она, взглянув на Геську. — Лаской не пойдет к хорошей жизни — силой поведут. А как же иначе, если он, глупой, своей же выгоды не понимает.
Когда все было готово, она вышла и вскоре появилась в праздничной кофте, накинув на плечи цветастую косынку.
— Что это ты, мать, вырядилась? — удивился Кондрат. — Чи праздник какой?
— Праздник и есть, — ответила Ульяна.
Кондрат только теперь обратил внимание, что и стол был необычным. Стояла тарелка с селедкой, политой постным маслом и уксусом, перец фаршированный. Недоуменно глянул на жену.
— Герасим получку принес, — сказала Ульяна, что-то придерживая под фартуком. — Мне косынку подарил, — она гордо повела плечом, показывая обнову. — А тебе — вот, — вынула из-под фартука и поставила на стол бутылку водки.
— Ух ты! — воскликнул Кондрат. — Ну, удружил. А как же марафета? — вспомнил он разговор в депо.
— Что я, маленький? — отозвался Геська.
— Купил бы и марафет. Нас одарил, а себя?