— Вот и пользуйся. Набирайся ума. — Дорохов пустил струйку дыма, поинтересовался: — А я зачем понадобился?
— Понимаешь, Клим, — начал Тимофей, — в поездках хорошо думается. И пришло мне в голову такое, что одному не под силу разгрызть. Теперь вот вслух хочется поразмыслить. Может быть, поспорить.
— Валяй.
— Съездили мы, говорю, нормально. А ведь можно лучше, быстрее.
— Хорошему предела нет.
— Нет, я не так выразился, — поспешно поправился Тимофей. — «Можно» — не то слово. Нужно быстрее ездить. Просто-таки необходимо.
— И это верно, — заметил Дорохов. Улыбнулся: — Что-то не получается у нас спор.
— Получится, — заверил его Тимофей. — Для начала ответь мне, как совместить скоростное движение с существующими порядками?
— Погоди, погоди. О каком скоростном движении толкуешь?
— Как же! Обезличка помогла увеличить грузооборот, но гробила паровозы. Теперь — спаренная езда. Локомотивный парк заметно улучшился. А скорости прежние. Скорости ограничены. И никого не интересует, сколько пробыл в пути, когда привел состав в пункт назначения. Как это понять?
Дорохов повел бровью, прищурился:
— А знаешь, Тимофей, тут что-то есть.
— Ага! Это тебе первый «гвоздь».
— Ну, ну, забивай.
Тимофей ближе подвинулся к Дорохову, доверительно заговорил:
— Не совсем ладно получается и с нагрузкой. Не в полную силу используем мощь тяги. Надо увеличивать тоннаж.
— Существуют нормативы, — возразил Дорохов. — Технически обоснованные, проверенные жизнью.
— Так, так. — Тимофей потупился. — «Проверены жизнью». — Вскинул голову. — А какой жизнью? Той, что уже отошла!
— Инженеров эмоциями не прошибешь, — предупредил Дорохов. — Докажи, что это необходимо, что это возможно.
Доказательств у Тимофея было больше, чем достаточно. Прикидывал и так, и так.
— Необходимость ты лучше меня можешь доказать, — начал он. — Социализм строим. С каждым днем возрастает потребность в перевозках. Вон сколько грузов на станциях задерживается! А их ждут. Без них дело стопорится. Не зря Центральный Комитет назвал транспорт узким местом в народном хозяйстве.
— Верно. Не зря.
— За два года, конечно, многое изменилось. Дали себя знать новая организация труда, повышение зарплаты. И в техническом перевооружении кое-что сделали. Теперь о возможностях можно по-новому судить, — продолжал Тимофей. — Раньше, бывало, чуть перебрал вес — рвались форкопы. Но ведь теперь автосцепка! Когда разрабатывались нормативы, тормоза ни к черту не годились. Приходилось проводникам на тормозных площадках вагонов помогать механику держать состав. А сейчас — автостоп! Повернул ручку общего крана машиниста, и тотчас прихватывает все колесные пары, — Тимофей вгляделся в лицо Дорохова. — Ну, что? А если учесть, что паровозы на средних режимах работают? И, наконец, каким было путевое хозяйство? А каким стало? Полностью обновлено!
— Вижу, неплохо обмозговал, — задумчиво проговорил Дорохов. — Действительно, условия для роста есть.
— А из прорыва никак не выйдем. Почему, спрашивается? Потому, что готовых решений ждем. Надеемся, что за нас будут головы ломать в Цека и Энкапээсе. А по-хорошему, надо и нам искать, пробовать.
Вокруг них сновали люди, шумела, лязгала, грохотала металлом деповская жизнь. Дорохов раздумывал над предложением Тимофея. Заманчивое оно. Дельное. Охватывает главные показатели работы транспорта: скорость и тоннаж. Чего же еще искать лучшего? Но Клим знает и то, что не так-то просто будет внедрять в жизнь эти новшества. Метнул быстрый взгляд на собеседника:
— С Максимычем советовался? Как он, возьмет тяжеловес?
Тимофей замялся:
— Прикажете — возьмет.
— А без приказания?
— Это у него надо спросить.
— По-нят-но.
Дорохов почесал за ухом. Он видел трудности будущей работы. Внедрять скоростную езду — значит, устанавливать график движения и для товарных поездов. А среди тяговиков и среди эксплуатационников есть любители спокойной жизни, и Дорохов внутренне уже готовился к этой борьбе.
— Не унывай, — ободрил он Тимофея. — Поговорю с начальником отделения, в политотделе дороги, посоветуюсь с Громовым. Обсудим с коммунистами.
Их разговор прервал табельщик, позвавший Дорохова к телефону.
— Так-то, — сказал Дорохов, толкнул Тимофея в плечо. — На курсах все в порядке? Давай скорее заканчивай, да за правое крыло.
— Поспешаю, — улыбнулся Тимофей.
Домой Тимофей ехал вместе с Максимычем. Старый машинист расположился в вагоне по-домашнему, прикорнул в уголке. Привык уже к этим поездкам — на работу, с работы. Молодежь в карты режется, анекдоты рассказывает. Много ребят набирается в рабочем поезде из Крутого Яра, из поселка: поездные бригады, кондукторский резерв, путейцы, слесари-паровозники и вагонники, кое-кто из конторщиков. Шумят, галдят, ну, цыганский табор на колесах, и только. А Максимыч дремлет себе. Полчаса пути — тоже время. Заметно стал уставать Максимыч. На курсы посылали вместе с Тимофеем, новую машину осваивать — долго отказывался. «Поздно переучиваться, — говорил. — Как-нибудь до пенсии дотяну на старом коне». А все же пришлось согласиться. Время такое. Остановишься — отстанешь.