Маркел сразу почувствовал: будто зерно, а вес не тот — больно тяжеловат.
— Мины, взрывчатка, — пояснил прибывший.
— Я так и подумал, — отозвался Маркел. — Грыжей почуял.
Три мешка сволокли в клуню, прикрыли разным драньем. Остальные оставили на возу.
— Так-то надежней, — отдышавшись, проговорил Сидор Михайлович. — Надеюсь, тебя трусить не будут?
— Разве хвост тащишь? — забеспокоился Маркел.
— Вроде благополучно. Только на въезде к вам прицепился полицай. Аусвайс потребовал. Мешки щупал. Я у него спрашивал, как проехать к вам.
— Гришка небось.
— Документ у меня в порядке. Молоть зерно везу. А вот чем-то ему не понравился. Думал уже, что за нож придется браться.
— То ядовитая сволочь.
— Между прочим, для людей мы с тобой кунаки по допру, — входя в дом, шепнул Сидор Михайлович.
Мария, накрывавшая стол, растерянно ответила на приветствие гостя. Она всегда страшится прихода незнакомых людей: не беду ли принесли?
Вскоре пришел Дмитрий Саввич. Сразу же узнал возницу, в свое время доставившего рацию, и несколько разочаровался, потому что ожидал встретить Мозгового. Сели за стол. Теперь Дмитрий Саввич мог лучше разглядеть посыльного. У него были крупные черты лица, левая бровь прочерчена старым голубоватым шрамом, и кожа вокруг него осыпана такими же голубоватыми вкраплениями. Такие следы оставляют попавшие под кожу порох или уголь. Судя по рукам, тоже испещренным голубоватыми метками, скорее всего это был уголь. Дмитрий Саввич пришел к заключению, что перед ним шахтер.
— Между прочим, — заговорил Сидор Михайлович, — интересуетесь своей крестницей — Пыжовой?
— Как же, как же! — подхватил Дмитрий Саввич.
— Неважны у нее дела. Полное нервное истощение. Переправили через линию фронта. Может быть, подлечится.
— Выпьем, что ли. — Маркел поднял стопку. — Сидим у неначатого стола. Негоже так.
Они выпили, закусили.
— Так что вы здесь надумали, товарищи? — откладывая вилку, спросил Сидор Михайлович.
Дмитрий Саввич изложил суть дела. В заключение сказал:
— По всему видно — готовится расправа. Жаль мальцов. Только начинают жить.
— Чем вы располагаете?
— Очень малым.
— Значит, идете на провал, заведомо зная об этом?
— А что делать? Мы не можем равнодушно ждать, пока их перестреляют.
— Мне кажется, вы не совсем правильно поняли меня, — проговорил Сидор Михайлович. — Центр вовсе не против вашего стремления освободить задержанных. Но только не ценой подполья! Подумайте. Особо не мешкая, разработайте план. Посоветуемся. Будет приемлем — и мы поможем.
На крыльце, на веранде послышались твердые шаги. Отворилась дверь.
— Можно, Маркел Игнатьевич?
Маркел пьяно откинулся к спинке стула, раскинул руки, загорланил]
— А-а, дорогой Филипп Макарович! Прошу к нашему шалашу!
Дыкин быстрым взглядом окинул комнату, стол, компанию.
— И вы здесь? — удивился, встретившись взглядом с Дмитрием Саввичем.
— Так из-за него же и праздник! — шумел Маркел. — Дочку на ноги поставил. Не доктор — золото! На тот радостный случай дружок лагерный заявился. Вместе срок отбывали. Знакомься, Филипп Макарович, с Сидором да садись к столу. Эй, Мария, принеси еще посудинку!
Из-за спины Дыкина выглядывал Гришка Пыжов.
— Ну, что скажешь? — сердито повернулся к нему Дыкин.
— Так ведь по внешности будто рудничный, а бумаги...
— Ай, сопля, — рассмеялся Маркел. — Ты хоть чул про Шахтинское дело? Не чул?
— Слышал, наверное, — вставил Сидор Михайлович. — В школе небось изучал.
— Ты, Сидорок, молчи, — продолжал Маркел. Хмыкнул: — «Изучал». Мы с тобой ту политграмоту своей шкурой постигали на Беломорканале. А ему, балбесу, втолковывать надо. — И Маркел уже вовсю — будто и в самом деле успел опьянеть — насел, напустился на Гришку:
— Ты что, не видел, балбес, куда Сидорок коней правил?! У тебя ж он пытал дорогу ко мне! Ты мне, значит, недоверие выказываешь?! А в кого стреляли? Може, в тебя? В Маркела стреляли!
— Зачем этот разговор за столом, — деликатно вмешался Дмитрий Саввич.
— Верно, доктор, дорогой ты мой! — подхватил Маркел. — Вот только еще ему слово скажу. — Повернулся к Гришке: — Помоги Сидорку определить к Ремезу зерно на помол. Потом приходь: прощение будешь у нас просить. — Он запнулся, махнул рукой: — Ладно. Все же одно доброе дело сотворил — Макаровича к нам вытащил. Зачитываем это тебе. А зараз — брысь с глаз...
Дыкин отказался от угощения.
— Извините за вторжение, — сказал он. — Но со слов Пыжова я заключил, что над вами, Маркел Игнатьевич, снова нависла опасность, и поспешил явиться.