Много дел у Тимофея — хоть разорвись. Потому и обрадовался, когда появился новый секретарь партячейки Изот Холодов.
Ему не терпелось побыстрее ввести Холодова в круг хозяйственных интересов колхоза.
Как-то Тимофей снова объезжал поля — знакомил Холодова с угодьями, а заодно присматривался к озимым: можно ли будет хоть что-нибудь собрать с них. Приподнимаясь на стременах, он шумно вдыхал ароматы талого чернозема и, обращаясь к своему спутнику, взволнованно говорил:
— Слышишь, как пахнет? Слышишь?!
Изот неопределенно пожимал плечами.
— А вот когда спеет земля, — продолжал Тимофей, — ну, просто дух забивает.
— Не понимаю я в этих запахах, — признался Изот. — Вот в нутряном духе земли — разбираюсь. Имею понятие, где колчеданом, где сырым песчаником, а где гремучим газком попахивает.
Он неуверенно чувствовал себя на коне, сидел скособочившись, зажав повод и вцепившись в переднюю луку седла. Это не ускользнуло от наметанного взгляда Тимофея, еще когда отъезжали от конюшни. Он отвернулся, чтобы Изот не увидел промелькнувшую на его лице улыбку. И уже потом, в степи, не то спрашивая, не то утверждая, сказал:
— Видать, впервые верхом?
— Угадал, — проворчал в ответ Изот.
— А ты не сердись, — миролюбиво заметил Тимофей. — Ничего зазорного в том нет, коль не приходилось. Привыкнешь.
— Вряд ли, — отозвался Изот. Он качнулся, потерял равновесие. Пытаясь удержаться, резко натянул повод. Конь закружил под ним, дугой выгнул шею. — Стой! Стой! — испуганно закричал Изот, а в следующее мгновение уже лежал посреди дороги в грязи. Тут же подхватился, зло замахнулся на коня. А Тимофей рассмеялся громко, раскатисто, неудержимо.
— Да что ты его так?! — говорил сквозь смех. — Смирней того мерина и свет не видывал!
— Как бы не так, — сердито ответил Изот. — Заюлил, будто дьявол в него вселился.
— Заюлит, как губы рванул, — все еще смеясь, заметил Тимофей. И уже спокойнее добавил: — Повод пускай послабей.
— Ну его к гадам, — махнул рукой Изот, опасливо косясь на коня. — Не сяду больше.
— Вести будешь? — насмешливо спросил Тимофей. — Далеченько топать.
Изот нехотя подошел к коню
— Какая-то дурацкая скотина век укоротит, — продолжал ворчать, стараясь попасть ногой в стремя.
Это замечание насторожило Тимофея. Но гораздо больше его беспокоило, что Изот не шел на сближение. С какой-то непонятной, оскорбительной подозрительностью относился ко всему, что делалось в артели. Тимофей внутренне ощетинивался, но не терял надежды найти контакт с секретарем партячейки. Ведь им вместе одно дело делать. Он снова и снова пытался заинтересовать Изота хозяйством, вытащить его в поле. Однако всякий раз Изот озабоченно отмахивался:
— Ты уж как-нибудь сам. У меня и без того забот полон рот.
Тимофей сказал без обиняков:
— Присматриваться бы пора, учиться хозяйновать.
Холодов вспылил:
— «Хозяйновать»?! Знаем мы вас... «хозяев».
Что он имел в виду? Может быть, высказывание Громова, который, давая последние указания прибывшим в район двадцатипятитысячникам, поучал: «Помните, частнособственническая зараза у них в крови...»
Побледнев, Тимофей обернулся к Холодову:
— Ну, ну. Договаривай.
— Отчитываться будешь, — неприязненно глянул на него Холодов. — О подготовке к весенним полевым работам. Партсобрание созываю.
— Отчитаться можно, — сдерживая себя, согласился Тимофей. — А что ты к тому отчету добавишь?
Они надерзили друг другу. А, вскоре произошло еще более резкое столкновение.
Тимофей, как всегда, выкроил время, чтобы побывать возле трактора.
— А, племяш, — весело заговорил, увидев Егорку, который зачищал ржавые места. — Дело к концу, значит?
— У меня — к концу, — отозвался Егорка. — Завтра и красить можно.
Тимофей засмеялся.
— Главное — покрасить. — Егорка улыбнулся, гордый тем, что за ним задержки не будет. И тут же сокрушенно вздохнул: — У дяди Семена что-то со вкладышами не ладится.
Тимофей огляделся:
— А где он?
— Да тот забрал, — сказал Егорка. — Секретарь партейный. Агитацию делать.
— Агитацию? — не понял Тимофей. — Какую агитацию?
Егорка сдвинул плечами:
— Пришел, кидай, каже, все. Партейное поручение тебе агитацию делать.
Тимофей молча повернулся и широко зашагал к правлению. Он шел и закипал все больше. Ведь каким нужно быть далеким от всех артельных дел, чтоб в такую горячую пору снимать с ремонта единственного тракториста!