Тимофей ушел растерянный, оглушенный этим неожиданным для него назначением. И не с кем ему посоветоваться, некому излить свои тревоги и сомнения. Он знал довоенное депо — благоустроенное, многолюдное, подчиненное четкому производственному ритму. А теперь не узнать его. Всюду запустение и разор. Правда, сюда уже пришли люди: строители, ремонтники. Надо организовать их труд, сплотить. А сможет ли он? Ведь это не паровозная бригада в три человека.
Он вдруг подумал, что не имеет права злоупотреблять доверием рекомендовавших его товарищей. Ведь они, по всей вероятности, вовсе не знают, что у него нет инженерного образования, опыта организационной работы на большом транспортном предприятии. И потому на следующий же день Тимофей явился в обком. Он сунулся к заведующему транспортным отделом, решив, что так будет лучше — выложить все в первые руки. Каковы же были его удивление и радость, когда навстречу ему двинулся Клим Дорохов — такой же, прежний. Не успел Тимофей собраться с мыслями, как Клим сгреб его, прижал к себе так, что затрещали кости.
— Вот и встретились, — гудел он над самым ухом. Отстранился от Тимофея, рассматривая его. — Вижу — живой! Крепкий! Ну входи, входи, — потащил его, за собой. — Небось, ругаться приехал?
Тимофей уже понял: бессмысленно противоречить, выдвигать какие бы то ни было доводы против своего назначения. Нисколько не сомневаясь в своей догадке, все же спросил:
— Твоих рук дело?
Дорохов засмеялся.
— Значит, твоих, — проговорил Тимофей. Пытливо взглянул на Дорохова, — Думаешь, справлюсь?
— Не первый год тебя знаю, — посерьезнев, отозвался он. И живо добавил: — Помнишь наш экспериментальный рейс? Так вот, еще тогда я подумал. «Нет, нельзя Тимофею Пыжову засиживаться в машинистах. Для большего он рожден!»
— За большее и спрос большой.
— Не прибедняйся. Я ведь знаю, что ты этого не боишься. А каботаж — не твое дело. Таким, как ты, нужен открытый океан. Поверь уж мне, старому морскому волку: руби швартовы, выходи на простор.
— От тебя не отвяжешься.
— Не трави. Сам знаешь — я тут ни при чем. От себя ты. Тимофей, никуда не уйдешь от своей партийной совести. Нс сможешь. Да-да, — воодушевился Дорохов, — Подучиться еще успеешь, а сейчас нужны твои убежденность, энергия, счастливо сочетающийся в тебе опыт партийного бойца и хозяйственника.
— Ну уж наговорил, — Тимофей большим пальцем сердито крутонул колесико зажигалки, прикурил, — Или забыл, как снимали?
— С колхоза? Помню. Отлично помню... И ты считаешь, что правильно сняли?
— Правильно ли, нет, — отозвался Тимофей, — я говорю о самом факте.
— А но кажется ли тебе, что кое-кто искусственно раздул это дело, использовав его в своих корыстных интересах? Такие вещи мы не имеем права забывать. Между прочим, Заболотный сейчас командует у нас в обкоме.
Тимофей присвистнул, откинулся к спинке стула.
— И после этого ты предлагаешь мне принять депо?
— Предлагаю.
— Но ведь..
— Война кое-чему нас научила, — проговорил Клим. — На многое раскрыла глаза. Сейчас не может быть места тому, что случалось прежде,
Тимофей уже чувствовал: бросится без оглядки в новое дело, взвалит на плечи тяжеленный груз. И не только потому, что еще идет война и еще нужны огромные усилия и на фронте, и в тылу, чтобы разгромить, добить врага. Он всегда поступал вот так, выбирая более трудные, беспокойные дороги. Потому и сказал:
— Что ж, Клим, если надо, значит, надо. Придется браться.
— Я в этом не сомневался, — в ответ прогудел Дорохов. — Напутствий тоже не собираюсь делать. И особой помощи не обещаю — пока взять неоткуда. Обходись тем, что имеется. Могу лишь пожелать доброго ветра в твои паруса.
Тимофей поднялся.
— И на том спасибо.
Они тепло распрощались. Вскоре Тимофея всего, без остатка, поглотили дела, обсели его со всех сторон — неотложные, спешные, требующие постоянного внимания. Сложность заключалась в том, что приходилось одновременно и восстанавливать цехи, и ремонтировать паровозы. И это в условиях, когда недостает стройматериалов, оборудования, станков, инструмента; не имея достаточного количества специалистов и просто — рабочих; зная заранее, что надеяться не на кого и придется максимально использовать имеющиеся возможности, обходиться собственными силами, изворачиваться, но задание выполнять, потому что, как бы ни было трудно, требования фронта должны быть удовлетворены. К этому призывает партия. И весь советский народ живет единым порывом: «Все для фронта! Все для победы!»