— Разве я против, — отозвался Сергей Тимофеевич. — Все профессии по-своему хороши. Всякий труд — почетен.
Анастасия Харлампиевна попыталась на этом и кончить разговор:
— Ну вот, ну и хорошо.
— Хорошего мало, мать, — возразил Сергей Тимофеевич. — Олег в самом деле менее других подготовлен не только к вступительным экзаменам, но и вообще к такой работе. Тут уж действительно нужны незаурядные способности.
— Не надо, Сережа, — сказала Анастасия Харлампиевна, вспомнив снос далекое... Учителя в Крутой Яр всегда приезжали из какого-то другого мира, из больших, где-то существовавших городов. А тут вдруг представилась возможность самой стать педагогом. Сколько было радости, когда ее приняли в институт! И какую гордость испытывала, слыша за своей спиной восхищенный говор крутоярских баб: «Подумать токи, Настька Колесова — вчителька...» Теперь и генерал из бывших крутоярцев никого не удивит, и большие ученые. Есть такие... Может, Олежке этого уже мало? Может, ее сыну и впрямь суждено стать артистом?.. И она решительно добавила: — Теперь разговоры ни к чему. Лишь нервируем мальчика, отвлекаем. Пусть спокойно готовится.
16
Уступил Сергей Тимофеевич жене — верно Аленка предугадала. Но что он мог сделать? Его доводы не убедили Олега, не надоумили отказаться от своего намерения. А повиноваться такое великовозрастное дитя уже не заставишь. Оставалось лишь надеяться на какую-то счастливую случайность.
Так думал Сергей Тимофеевич не потому, что артистический мир представлялся ему чем-то недосягаемым. Театральные училища заполняют ребята, опробовавшие себя в кружках художественной самодеятельности, победители разных смотров и конкурсов. То люди талантливые, увлеченные, действительно не представляющие свою жизнь вне искусства. О младшем сыне Сергей Тимофеевич не может такого сказать. Внезапное решение Олега воспринималось как что-то случайное, несерьезное, импульсное, вызванное игрой настроения. Потому не верит Сергей Тимофеевич в успех, хотя и не стал перечить жене Настенька, конечно, преувеличивает способности Олега. Но в одном, безусловно, права: поскольку так случилось, незачем его расхолаживать сомнениями и неутешительными прогнозами.
Занятый этими мыслями, Сергей Тимофеевич и не заметил, как трамвай домчал его до завода. Время еще было. Сергей Тимофеевич пошел к цветнику, разбитому перед заводоуправлением. Здесь пламенели розы и канны, горели оранжевым жаром календулы, или, по-местному, — нагидки, пестрело разноцветье петуньи и вербены. По дальнему краю цветника, откуда начиналась молодая, лет пять тому назад посаженная роща, живой изгородью, как когда-то подле хаты деда Алексея, кустились бордовые, красные, розовые, белые мальвы. Ветры уносили в сторону ядовитые облака, вырывающиеся из тушильных башен, как и чадное дыхание батарей, сюда не долетала фенольная изморось, и потому рядом с заводом благоухало буйство красок, улавливался Тонкий медовый аромат, садовой кашки, салатно-белесым кантом окаймляющей цветочные клумбы.
Нравилось Сергею Тимофеевичу посидеть здесь перед сменой. Частенько захаживал сюда. У него тут, в тени акации, и своя скамья есть, откуда открывается вид на живописные поля подшефного колхоза. Сядет вот так и любуется родной землей, ее щедрой красотой и плодородной мощью. Завод имеет к ней непосредственное отношение не только участием в уходе за посевами, в уборке урожая, в механизации трудоемких процессов. Он еще дает и воду. Вон в отдалении работают передвижные — на тракторной тяге — дождевальные
установки, которые, словно гидромониторы, высоко в небо выстреливают упругие струи, и они, рассыпаясь, мельчайшими брызгами рассеиваются над плантациями, орошая их живительной влагой. И в этих искусственных микродождях всеми цветами солнечного спектра вспыхивают, гаснут и снова зажигаются самые настоящие мини-радуги.
Только нынче Сергею Тимофеевичу было не до созерцания красот. Его волновал предстоящий разговор у директора завода, где, наконец, все должно определиться. И в то же время одолевало беспокойство о дальнейшей судьбе Олега. Сергей Тимофеевич думал о том, что суждения старших детей, пожалуй, близки и ему. Скорее всего по-ихнему и получится. Однако в сложившейся ситуации уж больно жестким оказался их реализм хотя бы потому, что не оставлял надежды, вселял нерешительность, исключал возможность бороться, оправдывал капитуляцию. Конечно, здесь дали себя знать юношеские категоричность, максимализм..,