Боясь опоздать на встречу, Пантелей Харитонович явился в обком ранее указанного времени. При нем вышла от секретаря какая-то посетительница. Она улыбалась, а в глазах были слезы. «Бабья порода, — осуждающе подумал Пантелей Харитонович. — По всему видать, помог, а расквасилась, будто обидели». К секретарю девушка, дежурившая в приемной, пригласила грузного мужчину — неторопливого, переполненного чувством собственного достоинства. А ему, Пташке, посмотрев вызов, сказала:
— Рановато вы, рановато, Пантелей Харитонович. Придется подождать.
— Ничего, — бодро отозвался он. — Лучше раньше, чем позже.
— Конечно, — улыбнулась девушка. — Вы можете здесь, в приемной, посидеть. А если желаете, вон там, указала пальчиком с перламутровым ноготком, — в холле.
Пантелей Харитонович вернулся в холл, где уже приметил на столике пепельницу. Он закурил, осторожненько стряхивая пепел, чтобы не просыпать его на сверкающий лаком паркет, и по-хозяйски посматривал вокруг. Ковровые дорожки во всю длину коридоров, поглощающие шум шагов, тишина, чистота... Все это поначалу произвело на него сильное впечатление А теперь он чувствовал себя чуть ли не ревизором. Но и его придирчивость не находила изъянов.
Пташка пожалел, что нет помощника секретаря — того понравившегося ему молодого человека, который сдержал слово, не забыл вызвать для встречи с секретарем обкома. С ним хотя парой слов можно было бы переброситься, посоветоваться. А то вот Сергей Пыжов пусть и не сбил его, Пантелея, с толку, а сомнения зародил. Девчонка, что хозяйничает в приемной, разве поймет, какая у них на заводе карусель заверчена. Смешно в таких делах ожидать от нее совета. Телефонные разговоры — это по ее части. Все время висит на проводе, справляется о каких-то людях, интересуется какими-то данными...
Взглянув на часы, Пантелей Харитонович заволновался — был уже пятый час. Он поспешил в приемную, решив напомнить о себе. Девушка как раз вышла от секретаря.
— Геннадий Игнатьевич примет вас немножко позже, — озабоченно сказала она*
Пташка сел. Надо было собраться с мыслями или хотя бы определить, с чего начинать разговор. Когда курил в холле, все было ясно, стройно, доказательно, и вдруг какая-то чертовщина — мысли перепутались, в голове полнейший ералаш. Ведь он же нисколько не боится, сам добивался этой встречи, а с приближением ее растерялся, что ли?
Пока Пантелей Харитонович преодолевал в себе вот это непонятное и неприятное чувство, распахнулись двери, и посетитель выскочил из кабинета, кинулся к выходу, только его и видели
«Видно, добряче всыпал», — подумал Пташка, подсознательно опасаясь, как бы взвинченность секретаря, — разносы ведь треплют нервы обеим сторонам, — не аукнулась и в их встрече. Он поднялся, готовый на все, но девушка попросила еще повременить. И только несколько позже, когда вошел в кабинет, сообразил, что она не зря сидит в приемной. Геннадий Игнатьевич спокойно и доброжелательно, будто перед этим его ничто не расстраивало, вышел из-за стола, энергично пожал руку, сказал:
— Извините, Пантелей Харитонович, выбился из графика — заставил вас ждать.
— Не беда, ответил Пташка, окинув любопытным взглядом, пожалуй, такой по размерам, — тут же прикинул он, — как у Пал Палыча, кабинет. Увидел помощника секретаря, устроившегося в сторонке, обрадованно кивнул ему — А я уже думал тебя нет на работе.
Геннадий Игнатьевич улыбнулся:
— Ну что вы, Пантелей Харитонович, в такие дни, как сегодня, мне не обойтись без Виталия Самойловича. — И пригласил: Присаживайтесь, пожалуйста.
Пташка откровенно рассматривал секретаря, с которым ранее так близко не сводила жизнь. Перед ним был человек крепко сбитый, коренастый, смуглый, со светло-карими цепкими глазами. Его некогда темные волосы, прихваченные густой сединой, зачесаны на боковой пробор, что ныне не часто встретишь. На лице рубцы, какие остаются после глубоких ожогов. И Пташка, поняв, что имеет дело с бывшим фронтовиком, спросил:
— Где же твои ордена? Или не заслужил?
Геннадий Игнатьевич, тоже успевший рассмотреть нового посетителя, недоуменно вскинул темные брови и вдруг понял, заулыбался.
— А мы с тобой, Пантелей Харитонович, наверное, одинаковые. Ты ведь тоже не каждый день носишь свои награды. Вот и я: в праздники да когда к начальству надо являться. Тут, правда, еще приходится учитывать, по какому делу. Если чувствуешь, что все в ажуре, тогда можно и с орденами. А если «па ковер», то уж лучше припрятать их все равно не поможет.