— Знаешь, Пантелей Харитонович, я уж было разочаровался в тебе. Ну, думаю, испортил песню.
— Какую песню?
— Да это так... — Геннадий Игнатьевич обернулся к своему помощнику: — Виталий Самсонович, чтобы не запамятовать, заметь там: надо будет мне в ближайшее время навестить Чугуринское хозяйство. — И тут же спросил Пантелея Харитоновича: — У тебя самого-то все в порядке?
— Нормально. Сыт, пьян и нос в табаке, уже собираясь уходить, ответил Пташка. Когда-то вот так выражал высшую степень довольства мой дед, земля ему пухом.
Поднялся и Геннадий Игнатьевич, закивал:
— Действительно, не очень большие запросы были у наших дедов. Тебе вот, оказывается, этого уже мало... — Они вместе пошли к двери, Геннадий Игнатьевич не преминул выразить сожаления: — Темперамент у тебя, Пантелей Харитонович, бойцовский, напористый, а бет партийной закалки порою заносит.
— Чего там... Поговорили, как мужики, как солдаты. За этим и ехал. Что ж, как ткнул меня кое во что носом! И я тебе наставил заковык. Верно?
— Не без того, — согласился секретарь обкома. Есть о чем подумать...
19
Алена обмахнула ветошью свою сверкающую темно-вишневым лаком и никелем «Яву», проверила давление в баллонах, закрепила клемму на аккумуляторе, которую обычно отсоединяет, ставя мотоцикл в гараж. Потом открыла краник бензобака, подсосала горючего...
За ней с балкона, не скрывая зависти, наблюдал Олег.
— Эй ты, спец! — насмешливо крикнул он. — Поставь на нейтралку, не то сбежит!
— Забыла у тебя спросить, абитуриент несчастный! — отозвалась Алена.
Олег еще что-то сказал, но его голос растворился в реве мотоцикла, заработавшего с первого же толчка ногой но заводному рычагу. Алена застегнула нагрудный кармашек спортивной курточки, где у нее лежит удостоверение на право вождения мотоцикла, отряхнула джинсы, поплотнее надвинула каскетку, уселась на сиденье. Уменьшив обороты, повернула к братишке смеющееся лицо, взмахнула рукой:
— Адью!
Она уже вся была в предчувствии движения. Еще миг и запетляла по асфальтированным переулкам, осторожно объезжая детишек. А их столько в этом молодом городке коксохимиков — будто кто-то из мешка сыпанул!
Алена улыбнулась: уж больно неожиданным для нее самой оказалось это сравнение. Тут же подумала, что играющая в песочке, прыгающая через скакалки, гоняющая мяч, визжащая, плачущая, смеющаяся ребятня — ее потенциальные ученики. Вот занимаются своими ребячьими делами и вовсе не знают, не догадываются, что мимо проезжает их будущая учительница.
Эта озорная мысль еще больше развеселила ее: конечно, тут и взрослым впору обмишулиться — ни степенности, ни солидности: косы под каскеткою спрятаны, джинсы и кеды машинным маслом перепачканы. Какая учительница выйдет на люди в таком наряде? И разве уважающая себя классная дама будет так легкомысленно гонять на мотоцикле?!
Вырвавшись на кольцевую дорогу, она включила прямую передачу, но не разгонялась — пришлось притормаживать возле кинотеатра, у магазинов, на закруглениях. И только оказавшись на трассе, Алена прибавила обороты, а потом и газанула вовсю, оставляя позади сизо-голубой шлейф выхлопа. Ее охватило увлекающее волшебство скорости. Будто среди штилевого дня внезапно разразился ураган: ветер упруго толкнул в грудь, ударил по глазам, в ушах засвистело, запарусило курточку... Алена опустила на лицо плексигласовый щиток, наклонилась, припала к рулю, пробиваясь сквозь невидимую, но с увеличением скорости все более ощутимую преграду. Такое борение для нес всегда — самоиспытание, как всякий раз и там, высоко в небе, когда, отрываясь от самолета, бросается в бездну. Суть оставалась одна — упоение властью над собой, рождение пронзительного чувства полноты жизни и, венчающая этот азарт, всеохватывающая радость.
Так и мчалась. Однако не безрассудно, прекрасно ориентируясь в дорожно-транспортной обстановке. Впереди было трамвайное кольцо. Там же, у крытого павильона, останавливался автобус. Любая неожиданность возможна. Вон, пожалуйста, какой-то длинный очкарик с портфелем уже выперся на трассу. Алена сбросила газ, взяла левее — хорошо встречных машин не было. Объезжая его, крикнула:
— Размечтался посреди дороги! Собьют!..
Мельком взглянув на него, подумала, что где-то видела этого нескладного парня. А когда отъехала на сотню метров, вдруг вспомнила: Всеволод. Алена оглянулась, затормозила, помчалась назад. Возле него круто развернулась, стала на обочине. А он и не обратил на нее внимания — смотрел в сторону городка, видимо, выглядывая автобус. Пришлось окликнуть. Не вполне уверенный в том, что обращаются именно к нему, Всеволод обернулся, сделал шаг, другой, близоруко щурясь, спросил: