На выезде из Крутого Яра Громов увидел Игната Шеховцова, резко затормозил, окликнул:
— Прохорович!
Игнат оглянулся. Недоуменно сдвинул плечами и пошел было дальше, решив, что послышалось. Однако машина сдала назад и остановилась возле него.
— Ты что ж это, старина, знакомых не узнаешь? — высунувшись в приоткрытую дверку, улыбаясь, укорил Громов.
— Ох ты ж! — Игнат развел руками. — Артем Иваныч!.. И впрямь не узнал. Гляжу, окромя шофера, никого нет, а будто кто назвал по батюшке. Ну, здравствуй, здравствуй. Какими судьбами? Где обитаешь? В обкомах, небось?
— Между небом и землей, — отозвался Громов. — Да ты иди присядь. Ноги-то еле тащишь.
Игнат очистил с сапог грязь, опустился на сиденье рядом с Громовым, шумно вздохнул.
— Что ноги? Тут уже дыхать не хочется!
— Трудно?
— Не о том речь, дорогой ты мой Артем Иваныч. Али при твоем секретарствовании не было трудностей? Дело минувшее, но и у тебя порою сикось-накось получалось, заносило на поворотах. То уж нам, председателям, приходилось ловчить, чтобы, как надо, сделать. Глядишь, потом соглашаешься, еще и благодаришь. Потому что здравый смысл в тебе побеждал, настоящая партийная заинтересованность. Этот же... — Игнат махнул рукой, страдальчески скривился: — Прости мои прегрешения. Безалаберщина. Бестолковщина. Напустил на себя начальницкий вид, а голова полна дури. Угробит район. Непременно угробит.
— Ну, это ты, Прохорович, загнул. Кто ж позволит?
— Сам себе и позволит. Районный «хозяин». «Сам пью, сам гуляю», — невесело пошутил Игнат.
— А вы для чего здесь? Вы, коммунисты...
— Мы?.. — Игнат поскреб небритую щеку. — Давай-ка, наверное, закурим, Артем Иванович, да расскажу я тебе все по порядку.
* * *
Слушал Громов, теребил в волнении свое изуродованное ухо. У него не было основания не доверять Игнату. Давно, еще с довоенного времени знает его как серьезного, рачительного хозяина, председательствовавшего в Крутом Яру после Тимофея Пыжова и Изота Холодова. В его словах — беспокойство, боль, которые передались и Громову. Ведь Одинцова еще до войны убрали с поста председателя райисполкома — прокатили избиратели на выборах, и вдруг на тебе...
— Вот так, Артем Иваныч, — заканчивал Игнат свой рассказ, — Битые да тертые еще кое-как выкручиваются. Кто без опыта, кто но его указаниям хозяйничает, его «установки» выполняет — никак не поднимутся. Растеряли и то, что имели. Одного скота сколько загубили!
— Но каким образом Одинцов оказался во главе района?
Игнат иронически скосился на Громова.
— Тебе, наверное, лучше знать, кто и как назначает секретарей райкомов. Могу лишь ручаться, что не правление нашего колхоза.
— Ты, Прохорович, извини. Себе задавал вопрос. Для меня это тоже неожиданно и непонятно-лишь сегодня утром прибыл в Югово.
— Ну, разбирайся, доискивайся, — проговорил Игнат, — Только я тебе так скажу: дурак, ежели ему власть дана, страшнее врага. С тем бороться можно, поскольку враг. А как быть с дураком, если он над тобой стоит?.. И чем больше такому дай власти, тем больше гнусности может позволить себе. Вот в чем, Артем Иваныч, загвоздка. Или не так?
Так, Прохорович. Так. Все правильно, за исключением одного — загвоздки ведь нет. Бывает, конечно, и дураки протискиваются на высокий пост. Кадровое хозяйство большое. В семье, как говорится, не без урода. Но это не так безнадежно, как ты изобразил. Рано ли, поздно — он сам себя обнаружит. И... кто ж дурака держать будет?
— Разве что так, — отозвался Игнат, приоткрывая дверку. — Ну, я пошел. Топаю из райкома. Затаскал, идол, по совещаниям. Тут к севу готовиться, а его размордовало...
— Сиди. Подкину.
— Коли не шутишь, подкинь безлошадного председателя, — охотно согласился Игнат. — Кто ж откажется задарма прокатиться.
Громов круто развернул машину, смеясь, сказал:
— Узнаю тебя, Прохорович. Узнаю. Каким был, таким и остался. Для выезда коня нет?
— Ладно. Со смеху тоже люди бывают, — покладисто проворчал Игнат. — А коням, как их полторы клячи, и в хозяйстве делов хватает. Пора вон какая!..
— Что верно, то верно. А все же за конем к тебе приду. С мостовой не съехать — застряну. Дашь коня?
— Погляжу на поведение, — отшутился Игнат. И поинтересовался: — Значит, по посевной кампании?
— Нет, Прохорович, не уполномочен.
— Н-да, — сразу же протянул Игнат. — Кони, они, сам знаешь, нынче какие. Нле ноги тянут.
— Ну что ж, — отозвался Громов, понимая, что не вправе требовать — не по государственным делам приехал. — Пожалуй, ты прав. Попытаюсь обойтись. А то, может быть, позже приеду, как подсохнет. Это я сына ищу.