Строки скупые, слова сокращенные, записанные наспех. Вряд ли они скажут постороннему человеку что-либо большее. Но для нас, кто служил рядом с Гагариным, они таят в себе богатейшее содержание. Так и видится училищный аэродром, стоянка самолетов и строй курсантов перед линейкой истребителей. Взволнованные лица юношей — ведь предстоит первый самостоятельный полет.
Точно уже не помню, кажется, командир звена майор Пикулев вылетел тогда на «спарке» с Юрием Гагариным для проверки техники пилотирования. Все проходило нормально. Реактивный истребитель безотказно повиновался уверенным движениям руки курсанта. Контрольный полет заканчивался. Посадка. Ох, уж эта посадка! Немало огорчений приносит она даже бывалым истребителям. Подвела она и курсанта Гагарина.
— Приземление произвели неудачно, с высоким профилем, — сказал офицер, когда затих шум двигателя.
Опаленное степным зноем лицо Юрия еще больше потемнело. Другой бы на его месте, наверное, тут же попросил разрешения вновь подняться в воздух, повторить прием. А Гагарин — нет! Он попросил инструктора еще раз проанализировать ошибку, сам разобрал свои действия в воздухе, а затем отправился на тренажер. Кое-кто из курсантов говорил:
— Хватит тебе, Гагарин, тренажер гонять. Проси контрольный: во второй раз все обойдется хорошо.
— Ну, нет, — отвечал Юрий, — нечего зря ресурс у самолета жечь. Слишком дорого обходятся наши ошибки. Вот потренируюсь как следует на земле, тогда и в полет можно.
Вскоре он вылетел самостоятельно и получил отличную оценку.
Эти упорство, настойчивость в достижении цели невольно передавались товарищам. Когда вскоре курсант Доронин по неопытности допустил выход из зоны, он по примеру Гагарина детально проанализировал ошибку, а затем тренировался до седьмого пота. И лишь обретя полную уверенность в своих силах, попросился в полет.
Вспоминается мне и момент, когда я случайно оказался свидетелем интересной сцены. Высокий, плотный курсант Захаров стоял, понурив голову. Лицо краснее кумача. Напротив — худощавый, похожий на подростка, сержант Гагарин. Не велик сержант, но в словах его столько силы и убежденности, что Захаров, допустивший промашку, даже голову вобрал в плечи.
Сержант Гагарин не ограничился одним внушением. Он взял курсанта под личную «опеку», контролировал каждый его шаг, помогал в учебе. После успешной сдачи выпускных экзаменов курсант Захаров от души поблагодарил своего взыскательного, но справедливого и заботливого командира — сержанта Гагарина.
Подобных примеров можно было припомнить значительно больше. Но и этих достаточно для характеристики начала летной биографии человека, взволновавшего своим подвигом весь мир.
Теперь мне даже неловко становится за то, что, услышав фамилию первого космонавта, я вначале усомнился в том, что это он, наш бывший воспитанник. Теперь зримо представляю, что космонавт должен быть именно таким — простым, скромным, требовательным к себе и к людям, беззаветно любящим социалистическую Отчизну человеком.
Я. Акбулатов,
майор
С ДУШОЙ ВОЗДУШНОГО БОЙЦА
Из экипажа капитана Колосова сержант Юрий Гагарин перешел к нам для отработки приемов воздушного боя. Жизнерадостный, энергичный, общительный, он сразу же снискал среди новых друзей любовь и уважение. А главное, в воздухе он чувствовал себя очень уверенно, как в своей стихии. Начиная «бой», он сразу же навязывал «противнику» свою инициативу. Это приносило Юрию неизменный успех.
Помню, однажды мы вылетели в паре с ним на задание. Гагарин в порядке отработки командирских навыков, шел ведущим, а я — ведомым. В роли командира выступал он впервые. Однако молодой летчик искусно строил маневр, зрело принимал решения. И у меня, имевшего к тому времени определенный опыт летной и инструкторской практики, невольно возникла мысль: «А неплохо бы иметь такого напарника в настоящем бою».
В его действиях подкупало то, что он уже тогда обладал такими качествами, как тонкое понимание машины, непринужденность действий в воздухе, инициатива, решительность.
Конечно, и у Юрия встречались на пути серьезные трудности. Но юноша умел противопоставлять им завидное упорство, выдержку.
Как-то Гагарин во время воздушной стрельбы не дотянул до отличной оценки. Сколько потом он старания приложил, чтобы по кадрам изучить дешифрированную пленку, как стремился обстоятельно разобраться в причинах неудачи!
Через год после выпуска мы случайно встретились с Гагариным на улице Оренбурга. Юрий приезжал в гости к родственникам жены. Помню, с интересом расспрашивал он о занятиях в училище, об успехах молодых курсантов. А потом вдруг сказал: