— Кто поставил? Когда? — спрашивают.
— Народ, — отвечают.
Лежит в ящике тетрадь. «Стараемся жизнь делать с тебя», — комсомольцы из Новосибирска. «Клянемся одну из звезд назвать твоим именем», — пионеры Волгограда. «Будем варить такую сталь, чтобы никакой космос не был страшен», — сталевары Новокузнецка.
Зимой в степи люто. Даже на ограде от стужи ледяные слезы. Но, словно десятки горящих угольков пламени тянутся к обелиску повязанные на ограде пионерские галстуки. Будто согревают обелиск чистой ребячьей любовью и святостью.
А как-то космонавты приезжали поклониться звездному брату. Был среди них и Гагарин. Походили молча, так же молча постояли у ограды. Велико было горе, велика печаль.
Березки привезли из местного поселка, чтобы космонавты посадили в знак памяти о своем товарище.
Первым Юрий Гагарин взял маленькое деревце. Снял фуражку, наклонился, бережно присыпал землей корни, расправил ветки. Посадил. Полил из ведра.
Летом в степи, как у печки, жарища. Даже у ветра горло пересыхает. Видел я как-то: подъехала зеленая летучка. Вылезли бородатые парни в безрукавках, кирзовых сапогах. Геологи. Сняли береты, фуражки. Благоговейно вошли в ограду, венки поправили, в тетради запись оставили. Один к березке наклонился. А она, робкая, уронила доверчиво в его широкие руки буроватые ладошки: вянут без воды.
Выпрямился парень, шоферу крикнул:
— Ведро давай, Андрей!
Звякнуло у ног ведро.
Парень с пояса флягу снял, отвернул крышку, забулькала вода.
— Каждому по половине фляги!
Подходили парни, снимали с поясов фляги, сливали драгоценную влагу в ведро. Поили березки. И гагаринскую, что поднялась в целинной оренбургской степи. Поистине: любовь народная — вода живая!
В пригородном колхозе встречали Юрия Гагарина хлебом-солью, с цветами, с улыбками, с пышным караваем на рушнике.
Уехал космонавт, а чьи-то руки дорожку, где он проходил аккуратно песком посыпали и камешками обложили.
Празднество — несут колхозное Красное знамя по гагаринской тропинке.
Допризывники перед отправкой будто ненароком тоже по ней пройдут, постоят с вещмешками за плечами, словно сил наберутся.
Из загса выходят молодые — тоже норовят по заветной тропинке пройти. Несут по ней новорожденных.
А уж о школьниках и говорить нечего! Где бы ни шли, обязательно на гагаринскую тропку выходят… Наблюдал, как первоклассник из школы возвращался. Ступил на тропинку — подтянулся, шаг чеканит. Руку — к козырьку. Ну, конечно же, космонавтом себя представил, идет по ковровой дорожке рапортовать.
Маленькая тропинка, а какие большие чувства и помыслы рождает!
Он стоял маленький, крутил пальцем колесико игрушечного самосвала и смотрел на меня снизу вверх большущими карими глазами.
— Как тебя звать?
— Юра.
— А отчество?
— Алексеевич.
— А фамилия?
— Гагарин.
Вот так и состоялось у меня знакомство в гайском поселке Калиновка с полным тезкой первого космонавта.
Юрию Алексеевичу Гагарину, сыну-первенцу супругов токаря Алексея Степановича и техника-геолога Александры Сергеевны было тогда четыре года. Воспитательница детского сада самым лестным образом характеризовала тезку космонавта: «Физически развивается нормально. Спит спокойно, кушает самостоятельно. Говорит целыми предложениями, особенно хорошо выговаривает «машина» и «ракета». Бесстрашно лазает по стремянке».
Сидел он на ковре в комнате для игр и не понимал, зачем это два солидных дяди заставляют держать в руках самолет, просят улыбаться и щелкают перед самым носом затвором фотоаппарата.
А мы его впервые в жизни снимали для газеты и брали бесхитростное интервью.
А потом вместе с папой ехали по селу домой на «Запорожце», он рассказывал: «Жена как раз в роддоме лежала. Прибегает соседка прямо в мастерские. Возбужденная. А ну, Алексей Степанович, скорей в больницу, сюрприз тебя ждет. Я ничего расспрашивать не стал, защитные очки с глаз, у станка как раз деталь обтачивал, руки о ветошь вытер и, как был, в комбинезоне, в больницу побежал. А медсестра знакомая, улыбаясь, записку из окошечка подает. Вижу по почерку от жены. Пишет, что все благополучно. «С космонавтом тебя, как здесь девчата говорят». С каким космонавтом, думаю. Ничего сразу не пойму от радости. А потом дошло. В честь Гагарина жена сына Юрием назвала. Я, значит, Алексей. И получилось, что наш сын стал полным тезкой космонавта, тоже — Юрий Алексеевич Гагарин».