Солнце показалось наполовину и вокруг значительно посветлело, уже просматривались рядом стоящие заросли тальника и окружающий ландшафт. Максим отложил гитару и разлил по стаканчикам оставшееся шампанское. Залпом, осушив шипящий напиток, он неспешно закурил. Никто этому не удивился и даже не пытался пошутить, все уже давно привыкли, что Макс курит, а курил он класса с четвертого, все к этому привыкли. Единственный, кто постоянно его подкалывал, это Пашка. Сам он никогда не курил, высокий, широкоплечий и крепкий, он часто шутил над мелким щуплым и прыщавым Максом, предлагая ему вывести глисты или бросить курить. Макс сильно злился, но сделать ничего не мог. Единственным его талантам оставался голос и в этом Пашка не мог с ним соперничать, особенно хорошо у него получались песни о несчастной любви, особенно популярные среди девчонок, поэтому гитара всегда была у него. Максим продолжал затягиваться крепкой сигаретой, и Пашка взял гитару, немного побренчав, он запел свою песню, не подбирая в отличие от Макса репертуар, он заиграл свой любимый 9 район:
Случилось так, что наконец-то мы вдвоем.
И я верну дожди в твое сухое лето…
Рядом сидящая Вера недовольно поморщила носик, то ли от того что пришлось оторваться от теплой груди, то ли от не нравящегося репертуара, но тем не менее принялась подпевать:
И всем назло найдем мы место под луной,
Как получилось так, ты мне найдешь ответы.
Когда Пашка допел, Макс со снисходительной улыбкой взял у него гитару, начиная одну из своих особо проникновенных песен, чтобы подчеркнуть свое превосходство. Никто не возражал, особенно Вера, тут же утонувшая в Пашкиных горячих объятьях. Самое ужасное, это быть невестой главного гитариста компании.
Солнце полностью вышло из-за горизонта и в воздухе уже почувствовалось первое тепло. С рассветом магия уединения разрушилась, и всем элементарно захотелось спать, но никто не осмеливался произнести эту мысль вслух. Одноразовые полузатоптанные тарелки только усугубляли открывшийся унылый пейзаж. Костер из сухих веток практически догорел, но все упорно сидели и смотрели в тлеющие угли. Первой не выдержала Рита, отец которой храпел в микроавтобусе:
– Ну что, ребята, может по домам?
Народ заметно оживился, всеобще поддержав идею. Девочки сразу разделились на две группы, половина собирала мусор с большие пакеты, а половина вытряхивала покрывала от налипшего мусора и складывала их в стопку. Юноши неспешно засыпали костер землей и песком. Когда все сборы были закончены, небольшая компания направилась в сторону микроавтобуса в предвкушении долгожданного сна и тепла. Единственным человеком, кого вся сложившаяся ситуация только бесила, была Лера, идя в отдалении она просто кипела не понимая, как можно радоваться всему этому примитизму. Уставшая, замерзшая и поцарапавшая руку о сухую ветку, которая жутко саднила, она уже почти что с ненавистью смотрела на Елену, ради которой ей пришлось все это терпеть. Она кляла в душе своих погибших родителей, из-за смерти которых ей пришлось оказаться в такой ситуации. Она ненавидела всех, но тем не менее, сдерживалась, что её бесило ещё больше. «Только быстрее бы сесть в самолет, и тогда пошли все к черту» думала она, стискивая челюсти. «А еще эта гребанная Катерина, строит из себя саму невинность, хотя на самом деле настоящая сучка, все делает для того чтобы унизить меня, а Елена и того хуже, тошнит от её добродетели, но ничего, я с ними еще поквитаюсь!» Лера скрипнула зубами и двинулась следом за толпой. Она мечтала поскорее оказаться дома. Её не пугали её родственники, она уже давно научилась с ними управляться, главное каждому по отдельности кинуть сахарную косточку, в виде самого лучшего опекуна, и в итоге все вились у её ног, исполняя малейшие желания, и Лере это очень нравилось, чувствовать себя принцессой, решающей, где поставить запятую. «Казнить нельзя помиловать».