Заместитель командира спецполка ВДВ по парашютно-десантной подготовке, едва увидев Купца на допрыжковой тренировочной площадке, вкрадчиво поинтересовался у него:
— Сколько в тебе килограмм, сынок?
— Сто двадцать пять, — нехотя ответил Демидов.
ПДПист тут же категорически заявил:
— Эта туша мяса будет десантироваться только через мой труп!
Подполковник был прав. Максимальный вес десантника, допускавшегося до прыжков с парашютом, вместе со всем снаряжением, не должен был превышать девяноста пяти килограммов, поэтому Демидов нисколько не удивился и даже не расстроился заявлению инструктора по подготовке.
— Тренироваться-то мне никто не мешает, — вполне резонно возразил он.
Инструктор на минуту задумался, еще раз внимательно и даже придирчиво осмотрел капитана. Потом перевел тоскливый взгляд на тренажеры парашютного городка. Особенно долго он смотрел на парашютную вышку.
— Тренируйся, — разрешил он нехотя, — только не сломай ничего…
Однако, несмотря на внушительные габариты и внешнюю неповоротливость, Алексей оказался очень подвижным и выносливым десантником. При его огромном, почти два метра, росте, он передвигался настолько легко, что угнаться за ним не могли даже признанные в полку мастера по кроссу с полной боевой выкладкой.
На первом же учебно-боевом выходе он до такой степени замотал вверенную ему группу, что закаленные и, казалось бы, привычные ко всему разведчики чуть не плакали как салаги-первогодки. Впрочем, зла на Купца за это никто из десантников не таил, поскольку все прекрасно понимали, что если хочешь служить с таким командиром, то просто обязан подстраиваться под его темпы и нагрузки. К тому же, в полку спецназовцев всегда уважали людей, которые умели делать что-то лучше других. А Демидов, как выяснилось, умел многое. Например, на любой местности умудрялся маскироваться намного быстрее других. К тому же делал это настолько профессионально, что обнаружить его было невозможно до тех пор, пока он сам не выходил из своего укрытия.
Благодаря этим приобретенным навыкам, опыту, а также природному добродушию Купец-Демидов достаточно быстро снискал уважение своих подчиненных. Особенно когда он умудрился сбросить тридцать кило веса и по личному ходатайству командира полка спецназа полковника Туманова был, наконец-то, допущен к прыжкам вместе со всеми. Правда, инструктор по ПДП категорически заявил, что если и разрешит капитану Демидову прыгать, то не более одного раза в день.
— Вы что, товарищ полковник? Не понимаете? — доказывал он с пеной у рта Туманову. — Да ведь этот амбал покалечится уже на приземлении! За счет собственного веса переломается. На хрена, скажите на милость, нам нужно повышать процент небоевых потерь? У нас их и так до той самой матери!
Однако Туманов своего мнения не изменил, и Демидову разрешили прыгать на общих основаниях. Но, как и требовал ПДПист, не больше одного раза в день.
…Пробежав по посадочной полосе, самолет снизил скорость и плавно завернул на рулежную дорожку.
— Внимание на борту! — раздался в динамике искаженный голос первого пилота и командора экипажа, — прибыли на место, выгрузку начнете через хвостовую часть самолета, после полной остановки двигателей. Все возникшие вопросы, связанные с выгрузкой, — к борттехнику. У меня все, конец связи…
Шипение динамика прекратилось, зато началось оживление в отсеке. Спасатели стали подниматься со своих мест, потягиваться, разминая затекшие в перелете конечности. Пассажирский отсек «Ил-76» наполнился гулом голосов. Володя быстро осмотрел своих сослуживцев, которые с самого начала полета сели особняком от бойцов МЧС, и опять остановил взгляд на Демидове. Тот продолжал сидеть, не меняя позы и не открывая глаз.
«Нервы у Купца — как ванты на Крымском мосту, — с уважением подумал Локис. — Ничем его не прошибешь».
— Командир, — негромко позвал он, — а нам-то что делать?
— То же, что и всем, но не торопиться, — буркнул тот в ответ. — И вообще, Медведь, куда ты так торопишься? Забыл в каких случаях требуется спешка? Слыхал, что сказал летчик? У нас целых десять минут в запасе есть. Не меньше, так что сиди и не отсвечивай…
Самолет мягко качнулся вперед останавливаясь, шум турбин тут же начал стихать. Локис опять посмотрел в иллюминатор, пытаясь сориентироваться, в какой «медвежий угол» аэродрома их загнал диспетчер. То, что он увидел, ему понравилось и не понравилось одновременно. Обилие зелени, яркое солнце и ослепительное, голубое небо выглядели как-то необычно на фоне развалин здания международного аэропорта и хозяйственно-жилых построек вокруг него. Невольно создавалось впечатление, что их привезли из какой-то другой местности специально, чтобы вновь прибывшие почувствовали контраст с тем, что было.