– А ведь и вправду сегодня; ему исполнилось пять годиков, и теперь мы можем вскрыть конверт и прочесть, что ему там написал англичанин.
– Нет, дорогая, подождем лучше до завтра, – сказал
Бертрам, любивший всегда настаивать на своем в мелочах.
– Последний раз, когда я ездил на судебную сессию, шериф88 сказал нам, что dies. . что dies inceptus89, короче го-
88 Шериф – должностное лицо в Англии и Шотландии, выполняющее главным образом административные и судебные функции. В Шотландии шерифы выполняли и обязанности следователей.
89 Начавшийся день (лат.).
воря, ты, ведь не понимаешь по-латыни, – так вот это значит, что, пока день не кончился, срок еще не настал.
– Послушай, милый, это ведь сущая бессмыслица.
– Может быть, и так, дорогая, но все-таки закон есть закон. А если уж мы заговорили о сроках, так я хотел бы, как говорит Фрэнк Кеннеди, чтобы троицын день убил день святого Мартина и был сам за это повешен. . А то я получил тут письмо насчет дела Дженни Кэрнс, и хоть бы один черт явился в замок аренду платить, да и не явится никто до самого сретения. . Но что до Фрэнка Кеннеди, то я уверен, что он сегодня будет у нас, он ведь поехал в Уигтон предупредить капитана таможенного судна, которое стоит в заливе, что люгер Дирка Хаттерайка снова у берега. Сегодня Фрэнк обязательно вернется, и мы с ним разопьем бутылку бордосского за здоровье маленького Гарри.
– Лучше бы Фрэнк Кеннеди оставил Дирка Хаттерайка в покое, – ответила леди Бертрам. – Чего ради он больше всех об этом хлопочет? Мог бы ведь он распевать свои песенки, пить вино и получать жалованье, как делает сборщик податей Снэйл; вот действительно славный человек, он никогда никому вреда не сделал. И я удивляюсь, чего ты вообще впутываешься в это дело. Когда Дирк
Хаттерайк спокойно мог приводить свое судно в гавань, нам ведь никогда не приходилось посылать в город ни за водкой, ни за чаем.
– Ничего-то вы, миссис Бертрам, в этих делах не смыслите. Неужели ты в самом деле думаешь, что человек, занимающий должность мирового судьи, может позволить себе укрывать в собственном доме контрабанду? Фрэнк
Кеннеди объяснит тебе, что за это следует по закону, а ты ведь отлично знаешь, что они раньше всегда складывали свой груз в старом замке.
– Друг мой, а что за беда, если даже кто-нибудь и спрятал в подвале замка бочку с водкой? Право же, ты мог и не знать об этом. Неужели королю хуже будет оттого, что какой-нибудь лэрд по сходной цене себе водку достанет, а жена его – чай? Стыд и срам ведь, что все такими сборами обложено! Кому же это, интересно, хуже было оттого, что я ходила в фламандских чепчиках и в кружевах, что Дирк
Хаттерайк привозил из Антверпена? Не дождаться ведь, когда король соизволит что-нибудь прислать, или тот же
Фрэнк Кеннеди. Да еще вот и с цыганами ты завел эту историю. Теперь, того и гляди, амбар подожгут.
– Еще раз говорю тебе, дорогая, ты ничего в этих делах не смыслишь. А вот и Фрэнк Кеннеди скачет по аллее.
– Ладно, ладно, Элленгауэн, – сказала леди, возвысив голос, как только лэрд вышел из комнаты, – хотела бы я, чтобы ты в них больше меня понимал.
Лэрд был рад, что ему удалось избавиться от этих супружеских нравоучений, и пошел встречать своего лучшего друга Кеннеди, который явился в отличном расположении духа.
– Бегите скорее в замок! – крикнул Кеннеди. – Вы увидите, как гончие его величества травят эту старую лису
Дирка Хаттерайка. – С этими словами он соскочил с лошади, кинул поводья слуге и побежал наверх, в старый замок; следом за ним бросился и лэрд и еще кто-то из домочадцев, перепуганных пушечными выстрелами, доносившимися с моря; теперь эти выстрелы были уже отчетливо слышны.
Добравшись до той части развалин, откуда открывался широкий вид на окрестности, они увидели люгер, который, подняв все паруса, спасался от корвета; орудия, расположенные на носу корвета, обстреливали его, а он отвечал им выстрелами с кормы.
– Корвету пока еще далеко до него, – кричал Кеннеди в большом волнении, – но, увидите, немного погодя он его догонит. Ух, проклятый, выбрасывает груз за борт! Смотрите, они отличный нанц выкидывают, бочку за бочкой.
Нет, не дело это, Хаттерайк, и ты еще увидишь, во что это тебе обойдется. Глядите-ка, глядите-ка, совсем уж подошли, вот это да, вот это да! Здорово, здорово, бери его бери!
Вперед, молодцы, вперед, держите его!
– Эх, корчи какие начались, знать уж и смерть близехонько, – сказал старый садовник служанке. Простой народ привык считать всякие судороги верным предвестием смерти.