— Внимание бойцы! Вынуть пассажира с косой! Отрубить голову! Это хилер! Повторяю, пассажир с синей косой хилер, дави его! — надрывался Игорь.
Я метнулся в сторону, так быстро, что на секунду потерял гигантскую мокрицу из вида. Но я знал где она, поэтому взмахнул мечом в слепую. Попал. На результат смотреть не стал — надо было прорываться дальше. Увидел над собой вопящий человекообразный вырост, в глазах которого торчало по метательному кинжалу. Похоже Салты. Этот сохранился луше других, жутковатый колтун волос, губы, язык. Он не мог достать своими слишком длинными руками до лица, чтобы выдернуть кинжалы, и сейчас напряженно тянулся к ним ребристым как сколопендра, фиолетовым языком. Я аккуратно срубил ему руки, державшие нечто, напоминающее очень богато украшенную чугунную гантелю. Если даже зенки вылижит, пусть потом еще оружие поищет. Мокрица крутанулась, мне пришлось изрядно побегать, чтобы не быть задавленным. Все это под её нескончаемое радио в голове «Вы лишь пыль под моими сандалиями». Передвигалась она быстро, и в какой то момент я все же оказался у неё под брюхом. Пространство от пола до заросшего всякой дрянью, как старая лодка, брюха, было метра полтора. Пришлось стоять пригнувшись. Я не отказал себе в удовольствии вогнать в сочленение сегментов меч. Вспороть как рыбу не получилось. Даже крови не было. Еще и меч застрял, а тварина опять начала метаться. Я мотался за ней, вися на мече. Промотала она меня метров пятнадцать в одну сторону, метров двадцать в другую, и тут меч выпал. Я несколько раз рубанул ближайшие ноги, сделал себе проходик, и выбрался. Очень удачно — прямо надо мной оказался «капитан» в золотой шапке. Я тут же, не раздумывая, ударил. И вот все же, иногда, надо и подумать. С другой стороны, я уже замотался, и просто устал. В общем я забыл с кем имею дело, и поэтому ударил очень красиво, очень эффективно, но только если бы я бил человека. Вогнал ему меч снизу вверх, почти по рукоять, в брюхо, да так что остриё у него из загривка вышло.
Размахивать своим, похожим на большую золотую погремушку оружием, «капитан» перестал, но это единственные заметные последствия от моего удара. Надо было отрубить его нахрен. В общем вытащить меч и попробовать еще раз, он мне не дал. Схватил своей многосуставчатой лапищей, поперек туловища. Ловко сграбастал, я даже меч из него выдернуть не успел. Еще и неудачно так, правую руку к моему телу прижал. Пальцы у него длинные, толстые и на гусениц похожи, жуткая дрянь. Я напряг мышцы, пытаясь из хватки вырваться, но тут он от земли меня оторвал, и к своему лицу поднес. Инфернальный пиздец у него вместо лица, тут все косметологи руки бы опустили. А потом он потряс своим золотым яйцом на палочке, как дурак погремушкой, и все вокруг затопило пламя. Я зажмурился и приготовился гореть. Но понял что не горю. А, ну логично, если мокрица бы и сам в своем огненном доспехе горел, то это было бы самоубийство, да и оружие бы попортилось. А значит у него защита есть. Не думаю что защита умная, поэтому и меня, который у него в руке, от огня защищает. Кстати он опять застыл. Похоже во время огненного шквала он не может двигаться. Ну и я не стал. Приподнял он меня знатно, все вокруг видно. Видно не очень хорошо, перспективу искажают потоки горячего воздуха и частично закрывают языки пламени. Но я вижу, например, что прямо за «капитаном» тот черт с косой, который мне сделал очень больно. У меня к нему претензии, кстати. Тоже торчит замерев, занеся косу. И тут я увидел как светящееся белым светом копье, пронзив пламенную пелену, воткнулось в шею косаря. Огонь заплясал вокруг древка, но Илья, а это был он, выдернул лезвие, и уверенным движением повторил удар. В ране заблестел золотом шейный браслет тонкой работы, из перевитых золотых спиралей.
«Сейчас ты умрешь» — между тем распинался «капитан». Это он мне? Я прислушался — «Просто листок на ветру. Я же тот кто пребывает всегда. Города возносят к небу стены храмов, умирают и обращаются в груды камня, и я вижу это. Все что ты знаешь, и помнишь, исчерпает себя и падет на землю трупом. А потом рассыпется в прах. Как и все кого ты знаешь. Как и все, что ты любишь. Все что ты оставил за собой, утонет в реке времен, как брошенный камень. Не останется ничего. Даже память о тебе исчезнет. Я же буду существовать. Всегда».