— Пять.
— Хорошо…
Наступило молчание. Станко не знал, о чем говорить. И ей было не легче: она уже слышала, что сегодня произошло…
Так прошло несколько минут. У обоих было тяжело на сердце.
— Значит, уходишь? — выдавила наконец Елица, показав на ружье.
— Да.
— Из-за него?
— Да.
— Я так и знала. Как только отец рассказал про кошель, я сразу сообразила, что это он сделал.
— А что говорит отец?
— Ничего.
— Он верит, что я украл?
— Верит.
— А ты?
— Я не верю. Я же знаю, что нет на свете парня честней и лучше тебя.
— Будешь ждать меня?
— Буду!
— А если он зашлет сватов?
— Откажу!
— А если родители будут принуждать тебя?
Она посмотрела ему прямо в глаза. Станко видел ее решительный взгляд.
— Скажу, что ненавижу его!
— А если заставят? — спросил Станко, не спуская с нее взора.
— Никто не может меня заставить! — ответила она, сверкнув очами. — Если я им обуза, то…
— То?
— То наложу на себя руки! Зачем мне жизнь? — В глазах ее вспыхнул огонь.
— Спасибо, Елица! Никто не станет тебя неволить, никто не посмеет тебя неволить! Скажи своему отцу, что ты девушка гайдука Станко и не сносить тому головы, кто тебя хоть пальцем тронет!.. А ты… будешь моей! До свидания! До свидания!.. Ты успокоила мою душу, спасибо тебе! До свидания! Я буду наведываться в Черный Омут! Дай мне руку!
Елица протянула руку. Станко сжал ее…
Сердце его готово было выскочить из груди.
— До свидания, мечта моя, сила, надежда моя, девушка моя!
Станко повернулся и, чтобы Елица не увидела душивших его слез, умчался вихрем.
Елица тоже не могла остановить лившиеся ручьем слезы, из-за которых она едва различала приближавшуюся к лесу фигуру. Она стала утирать слезы своим широким рукавом. Сердце ее рвалось к нему. Ей хотелось крикнуть Станко, чтоб подождал ее; хотелось бродить с ним по мирным дубравам, делить с ним каждый кусок, охранять его сон после трудного дня.
Елица взглянула на небо.
Одна звезда пронеслась по голубому небу и погасла.
Девушка была уверена, что это звезда Станко.
И долго еще смотрела в ту сторону, куда он ушел. А потом с тяжким вздохом повернулась и пошла в клеть. Мать стояла на пороге дома.
— Елица, голубушка, иди ужинать!
— Не могу, мама, голова болит…
ВЕРБЛЮД
Нелегко было Станко расстаться с Елицей. Он то и дело оборачивался и видел, как она стоит, провожая его глазами. У самого леса он еще раз обернулся, но ее уже не было. Станко тяжело вздохнул.
Ночь была тихая. На небе ни облачка, лишь блещут звезды да луна скользит по небесной сини, словно легкий челн по водной глади.
В воздухе разлит покой… Ни один лист на деревьях не шелохнется, не трепыхнет крыльями птица; сыч и тот умолк. Не стрекочут кузнечики, земля дышит прохладой; все умолкло, все спит.
Лишь один парень на селе не спал. Он играл на свирели — изливал луне и звездам свою юную восторженную душу; волшебные звуки свирели то шептали что-то ласково и нежно, то принимались рыдать так бурно и так сильно, как только может и умеет любовь.
Станко стало грустно. Еще вчера и он так играл, а сейчас ему казалось, будто теплая и нежная рука Елицы гладит его по голове.
Но тут он снова вспомнил все, что с ним случилось, и вздохнул:
— Ничего, когда-нибудь будет и на моей улице праздник!
Но об этом нечего и мечтать, пока жив Лазарь.
И мысль о Лазаре напомнила ему о его долге и клятве.
Станко крепче сжал ружье и зашагал по лесу.
«Пойду к Верблюду, — решил он. — Он даст мне добрый совет и поможет. Он наверняка знает, как найти тех».
И Станко направился к Дрине. Знакомая дорога. Сколько раз он ходил по ней!
Вот уже послышался шум и говор волн. Это Дрина рассказывает удивительные свои истории. Рассказывает о былых делах, достойных восхищения и укоризны.
К берегу, словно ласточкино гнездо, прилепилась мельница. Станко прошел по мосткам, под которыми бурлили волны.
Он постучал в дверь, но на стук никто не ответил.
— Эй, хозяин! — крикнул он.
Никто не отзывался… Слышен только шум волн…
— Хозяин!
Опять тишина.
Тогда он принялся барабанить кулаками по двери.
— Хозяин!
— Сумасшедший! — прогремел за дверью голос. — Дом есть дом. И стоит он на земле! На воде только баржа и мельница. И я тебе не хозяин, а мельник…
— Ты что заперся? Открой, — попросил Станко.
Щелкнул засов, и дверь отворилась.
Станко вошел.
Посреди мельницы горел очаг. Возле огня немного застеленного рядном сена — постель мельника. У ларя стоял человек, весь белый от мучной пыли. Станко подошел к нему: